Я слушал с напряжением. Зератул. Его имя ходило по Доминиону как тень — герой для одних, угроза для других. Он всегда действовал сам по себе. И если он действительно помогал Рейнору — значит, в этом был смысл.

— Позже, когда начались разногласия между протоссами, когда власть Конклава начала шататься, Рейнор встал на сторону тех, кто боролся за свободу, не за догмы. Он помогал тем, кого теперь называют Неразимами. Темным Тамплиерам. Протоссам вроде Зератула. Не потому что ждал выгоды. Потому что верил, что между нами может быть не только война.

— И что… — еле слышно прошептал Рид. — И что это значит для нас?

«Глыба» замолчал. Его взгляд потяжелел, стал прямым и жестким. Солдат. Тот, кто помнит, на чьей стороне должен быть, когда пыль уляжется.

– А это значит, парни, – сказал он, и в его голосе снова появился его обычный, циничный тон, – это значит, что за все те заслуги, за помощь, которую Джимми оказывал Протоссам… кто-то из них… может, сам Зератул, а может, и тот Темный Хранитель, что правил ими тогда… подарил Джимми эту штуку. Легендарную. Маскировочную матрицу. От Материнского Корабля или от своих. Невидимость. Но не та хрень, что у Призраков или «Баньши» – временная, которую легко обнаружить специальными сканерами. А настоящая. Тотальная. Она работает не просто в видимом свете. Она скрывает корабль для всех сканеров. Тепловых. Электромагнитных. Даже для псионических датчиков Зергов. Корабль… его просто нет в реальности. Пока он не выйдет из режима невидимости или не начнет активно стрелять.

Новобранцы молчали, потрясенные. Для них, обычных парней из отдаленных колоний, такие вещи были на грани фантастики, из области древних мифов о Первой Великой Войне, которую они знали только по официальной, часто искаженной истории.

– Поэтому, – заключил «Глыба», вновь обращаясь к своим прямым обязанностям, – пока Джимми не решит засветиться, нас почти невозможно обнаружить. Мы можем прыгнуть куда угодно, высадиться незамеченными, нанести удар и исчезнуть, пока Доминион или Зерги не поняли, что произошло. Это наше главное преимущество. Наша сила. И поэтому, парень, – он снова посмотрел на Рида, – когда мы шумим, Менгск может хоть локти себе кусать. Он знает, что это Джимми. Но он ничего не может поделать. Не может его засечь. И вот сейчас, на этом забытом всеми Тарсонисе, мы собираемся провернуть еще одно такое дельце.

В этот момент рация затрещала.

– Внимание, всем наземным группам! – голос Мэтта Хорнера, усиленный корабельными системами, разнесся над руинами. – Первый поезд Доминиона замечен на подходе к вашему участку магистрали. Расчетное время до контакта – десять минут! Повторяю – десять минут! Всем занять позиции! Капрал Торн, сержант Моррисон, приготовиться к работе «Аспидов»! Остальным группам – прикрыть подходы к магистрали и базу! Время пошло!

Легенда «Глыбы» произвела на меня сильное впечатление. В ней было слишком много правды – или, по крайней мере, совпадений с той информацией, которую я сам собрал о Рейноре и его связях с протоссами и Керриган. Маскировочная матрица от Материнского Корабля… Звучало невероятно. Но это объясняло необъяснимое. Я понял, что плаваю в водах гораздо более глубоких и опасных, чем представлял себе до этого. Война между терранами, зергами и протоссами – это не просто война рас. Это война… идеологий? Влияний? Борьба за будущее сектора, в которой Джим Рейнор играл ключевую роль. И мы, его люди, его команда, его «Бессмертные»… мы были в самом центре этой бури.

Надо было действовать. Не время для философских размышлений. Время для войны. Время для нашего первого боя на Тарсонисе. На руинах прошлого.

Я забрался обратно на свое место стрелка на «Аспиде», крепче сжав рукояти управления электромагнитной пушкой. «Глыба» уже был в кабине, готовый по моей команде вывести машину из-за укрытия. Мои «Бессмертные» рассредоточились вдоль насыпи, готовясь к бою. Джонсон наверняка уже занял свою позицию на вершине башни, став невидимым призраком среди руин.

Десять минут… Время, кажется, замедлилось. Воздух Тарсониса, тяжелый и отравленный, наполнял мои легкие. Я смотрел в направлении, откуда должен был появиться поезд Доминиона. Он вез неизвестный груз, ценный для Менгска. Но он был и ключом для нас. Ключом к ресурсам, к новым возможностям, возможно, к новым сведениям о войне. И, не исключено, к новой порции неприятностей.

Зарождающийся вдали гул локомотива начал пробиваться сквозь мертвую тишину Тарсониса. Пришло время показать Доминиону, что забытая столица еще помнит тех, кого предали. Пришло время для нашего первого «ограбления».

***

Гул приближающегося локомотива становился все громче, эхом отражаясь от руин гигантских небоскребов, возвышавшихся вокруг нас, как каменные надгробия прошлой цивилизации. Десять минут пролетели незаметно, напряжение перед боем было таким плотным, что казалось, воздух вот-вот лопнет. Я сидел на сиденье стрелка «Аспида», мои руки крепко сжимали рукояти управления электромагнитной пушкой.

Мои «Бессмертные» заняли позиции вдоль насыпи и среди обломков, готовясь встретить пехоту Доминиона. Джонсон-«Мертвый Глаз» уже докладывал с вершины своей башни о составе поезда и расстановке охраны, подтверждая данные Хорнера и добавляя новые, которые он видел.

– …пять вагонов, капрал, тяжелобронированные, – голос Джонсона был спокоен, даже в разгар предстоящего хаоса. – На каждом по две автотурели по бортам. Два «Мародера» – один на головном вагоне за локомотивом, один на последнем. Пехота… около двадцати морпехов на платформах, распределены равномерно. Командир группы… капитан, судя по броне и снаряжению. На втором вагоне, ближе к локомотиву. И… похоже, у них есть свой медик. Третий вагон с хвоста.

Ценная информация. Капитан и медик – это приоритетные цели. Особенно медик. Ничего хорошего не будет, если раненых или сбитых с ног бойцов Доминиона будут поднимать прямо под нашим огнем.