Шрифт:
Нет. Не может быть.
Почему не может?..
Стайни едва не ринулся на чердак – допрашивать пленника. Но вовремя опомнился, прильнул к щели в ставнях.
Ого! Уже запрягают страусов в карету! Гарраш Дайвенкар и впрямь не собирался задерживаться на Горьком озере.
Стайни надел перевязь с мечом, мысленно попросив прощения у благородного оружия и пообещав не обнажать клинок, если его не вынудят. Накинул плащ, надел шляпу с накомарником и принялся ждать.
* * *
Слуга, вошедший в комнату, удивился, увидев, что его хозяин уже полностью одет. Но, разумеется, лишь поклонился.
Хозяин небрежно указал рукой в перчатке на стол, где ещё стояла доска с неоконченной партией, и неторопливо вышел на крыльцо.
Слуга заметался по комнате, бросая в дорожную сумку мешочек с фигурками, доску и наспех свёрнутое покрывало.
* * *
Сотник с облегчением и страхом (вдруг выйдет какая задержка!) глядел, как садится в карету высокий человек в чёрном плаще и в шляпе с опущенной вуалью. Как встаёт на запятки слуга. Как кучер машет над головами страусов трещоткой на длинной палке.
Не попрощался чиновник, сволочь высокомерная. Только кивнул напоследок. Ну и ладно. Главное – уезжает! Хвала всем богам – уезжает!
Сотник ждал настоящей проверки, дотошной до свирепости и неподкупной до жути. Проверки, после которой он, сотник, переберётся из уютного домика в барак, на цепь.
А вот – уезжает! Отвели ему боги глаза, даже провизию проверять не стал. А ведь сотник сунул под мешки с пшеном несколько мешков с морским песочком, чтоб запасы солиднее казались. И жалобы каторжан вельможа не выслушал... правильно, кстати, сделал. Ещё дозволять им жаловаться, солёным шкурам!
А зачем тогда приезжал?
Сообразить-то нетрудно. Из-за негласного приказа из столицы, который вчера сотник потихоньку велел исполнить Локерре и Думми.
Кому, кстати, помешал этот бедолага, Стайни-из-замка? Или и впрямь король решил извести род Вэлиаров? Через столько-то лет после мятежа?
Впрочем, сотнику до этого нет дела. Главное – карета скрылась за деревьями. Кошмар кончился, жизнь вошла в привычное русло.
Надо проверить, что творится в бараках. Заглянуть на кухню, отдать приказания кашевару. Убедиться, что на градирне поменяли фашины.
А потом можно вернуться в свой славный домик.
Подняться на чердак.
Выпить кружку доброго вина.
И закусить яблочком.
Глава 2
Босые ноги мальчика осторожно ступали по округлым тёплым валунам.
Вечерний ветер пригнал с моря прохладу, и змеи выползли на камни, нагретые за день солнцем. В сумраке гибкие серые тела трудно было разглядеть на серых валунах, но глаза у мальчика были зоркие.
Мальчик бережно прижимал к груди подношение: половинку тушки цыплёнка, завёрнутую в пальмовые листья. Уронить подношение – плохая примета. Очень плохая. Не лучше чем получить укус.
В глубине души мальчик не верил, что он один на берегу. Да, вокруг были только мелкие кустики дрока, в которых не укроется человек. Но ведь жрецы – это не рыбаки, не ловцы жемчуга, не резчики по кости, так? Жрецы умеют много такого, что простым людям и не снилось. Может быть, сейчас они глядят на мальчика глазами звёзд. Или глазами змей.
Если он неуклюже поставит ногу, потревожит одну из хозяек острова и будет наказан быстрым, коротким «поцелуем смерти» – рядом, конечно, появятся взрослые, должны появиться! Прижгут ранку, дадут пожевать белый корень. Не позволят умереть, так?
* * *
Вчера, когда мальчик узнал, что его ждёт испытание на Змеином острове, он сделал глупость: рассказал об этом ребятам из своего гнезда. Похвастался! Ну сам и дурак!
Нет, многие промолчали, Ушастик даже улыбнулся и хлопнул его по плечу. А вот Пятнистый, Обжора и Краб принялись скакать вокруг, корчить рожи и вопить:
– Завтра Тощего съедят!
– У снерков завтра праздник!
– Не праздник! Не праздник! На Тощем и мяса-то нет!
А Тихоня, самый подлый и опасный из всего гнезда, оторвался от разбитой глиняной таблички с мудрыми изречениями, которую он аккуратно склеивал, и сказал сочувственно:
– Бедняга Тощий! Дальний родич моего соседа проходил там испытание два года назад. Его укусила змея. На острове змеи не такие, как у нас в тростниках. Он сразу посинел и распух. И пополз к берегу. А пока полз, набежали снерки и отъели ему ноги. Так теперь и живёт. Без ног и без имени.
Сочувствие было ненастоящим. Словно подношения, которые люди дарят Безымянному Демону. Кушанья из разноцветного песка, глиняные козы, фигурки людей из соломы.
Но Безымянного Демона обманывать можно, а с Тощим так зачем?