Со временем обнаружилось другое любопытное обстоятельство. Чем дольше и тяжелее мучился мой враг перед смертью, тем туже натягивалась катапульта, отбрасывающая меня назад. Поняв это, я стал изобретать самые страшные способы казни. Я расчленял его заживо, поджаривал на медленном огне, вспарывал живот и запускал во внутренности насекомых, часами сдирал кожу, жёг паяльником гениталии, клещами отрывал от тела куски мяса и запихивал ему же в глотку. Несколько раз я сковывал его и оставлял в старом бункере, который обнаружил в лесу. Однажды он продержался целых три недели. Я лил ему в щель воду из канистры, но только чуть-чуть, чтобы он не мог полностью утолить жажду, а жрать давал лишь немного солёной рыбы. Вскоре он совсем свихнулся и стал выть, словно вервольф. Мне доставляло невыразимое удовольствие наблюдать, как он ворочается на загаженном полу и пьёт смешанную с мочой воду. В тот раз меня отбросило на два с половиной года...

Да, я пробовал жить дальше, причём, не один раз. У меня появлялись и другие женщины, но, в конце концов, они уходили, а иногда я сам бросал их и возвращался к своему подлинному занятию: разыскивал убийцу и вершил суд, исступлённо надеясь, что моё заключение когда-нибудь кончится.

Но сейчас привычный ход событий нарушился. Полагаю, так случилось из-за того, что я решил казнить мерзавца до семнадцатого мая, а преступление ещё не совершено. И вот я сижу на скамье подсудимых, а живой подлец пялит на меня свои бельма...

Вы утверждаете, что я безумец. Тогда объясните, почему я, вернувшись, обнаруживаю на ограде всё те же нацарапанные палочки, отмечающие количество моих возвращений? И откуда я мог узнать столько подробностей о жизни моего врага, с которым знаком всего пару дней? Я был бы счастлив сойти с ума, но мне хорошо известно, чем всё закончится. Меня ждёт свежая могила, бетонный подвал и запах крови, от которого уже никогда не избавиться...

Милая моя, родная, единственная! Не смотри на меня с таким ужасом! Я уверен, что перемещался в прошлое только мой разум. Быть может, как только я уйду из этой реальности, человек, которого ты любила, вернётся. Прости. Я всего лишь хотел быть с тобой. Ведь есть крошечный шанс, что всё изменится. Ты только не бросай меня, пожалуйста! Приходи в тюрьму на свидания. Большого срока мне не дадут, даже если прокурор добьётся своего. Скорее всего, впереди психиатрическая клиника, но и это скоро закончится, лишь бы минули те три страшных дня. Мы будем говорить, я смогу держать тебя за руку, смотреть в твои прекрасные глаза и надеяться. Но если семнадцатого мая твоё лицо вновь начнёт плавиться... Тогда я знаю, что делать дальше.

Сразу по возвращении я возьму чистую тетрадь и опишу всё, что со мной случилось, а затем отправлюсь на кладбище. По дороге загляну в оружейную лавку и куплю пистолет с обоймой патронов. А потом немного посижу рядом с твоей могилой, прежде чем поставить точку. Люди, которые меня найдут, обнаружат тетрадь в кармане куртки. Они прочитают записи и всё поймут. А если не поймут, то не откажут в последнем желании: похоронить меня между свежей могилой и бетонной оградой кладбища, изрисованной короткими палочками, вроде тех, которыми заключённые в тюрьме отмечают дни и годы своего заточения...

Дамы и господа, я закончил. Благодарю за внимание.

– Суд удаляется на совещание!

Уже смеркалось, когда Антон вышел из метро и направился к дому по привычному маршруту - через парк. Порывы ветра срывали листву с деревьев, моросил холодный дождь, и юноша поднял воротник. Он снова и снова задавал себе вопросы: "Почему Светлейший выбрал меня? Смогу ли я оправдать доверие Ордена?"

Открыв дверь в квартиру, он глубоко вдохнул привычный запах дома. Мама уже спала после дневной смены, но на кухне, в заботливо укрытой полотенцем кастрюльке, его ждал теплый ужин. Перекусив, Антон уже собирался лечь спать, когда взгляд его упал на стену гостиной - там висел небольшой меч, врученный ему на торжественном приеме в Орден. В сгустившихся сумерках лезвие, казалось, мерцало собственным холодным огнем. С минуту юноша смотрел на него и вдруг почувствовал, что усталость и беспокойные мысли исчезли, а на смену им пришло неизъяснимое спокойствие и абсолютная уверенность в правильности всего происходящего.

С самого детства у Антона возникало четкое ощущение, что окружающий его мир - не вполне настоящий, и за ним присутствует другая, подлинная реальность. Это чувство сопричастности к чему-то высшему ему иногда удавалось пережить в церкви: душа уносилась вверх, под расписанный облаками купол... Косность батюшек и прихожан отбили у него всякое желание воцерковиться, но его привлекала религиозная философия, а еще он страстно мечтал изменить мир. Идеалом юноши был Дон Кихот и герои рыцарских романов Вальтера Скотта, которым он неосознанно старался подражать. Отец его давно ушел в другую семью, отношения с одноклассниками не складывались; единственный школьный друг, когда-то разделявший его интересы, увлекся ЗОЖ и к духовным поискам охладел.

После десятого класса Антон подал документы в институт, но перед самой сессией заболел и решил поступать на следующий год. Чтобы помочь матери, он пошел работать на завод, а в свободное время читал книги, которые покупал в старом букинистическом магазине. Как-то, подойдя к полке с литературой о средневековых обществах, он услышал: "Интересуетесь рыцарством, молодой человек?". За его спиной стоял неприметный человек в шляпе и темных очках. "Да. Жаль, что это время уже прошло..." Незнакомец хмыкнул, но ничего не ответил. Через неделю они случайно столкнулись на остановке автобуса и немного поговорили о религиозных орденах. Позже, выходя из книжного магазина, Антон снова увидел незнакомца. Приветливо кивнув, тот протянул ему листок с адресом и телефоном: "Вот, приходите на встречу. Думаю, вам понравится". Антон хотел что-то спросить, но его загадочный собеседник исчез, растворившись в толпе.