Ну и что мы поняли?..

Поэтому не так важно сначала назвать, ЧТО на самом деле двигается. Мысли. Нейроны. Или код, создаваемый их электрической активностью.

А вот назвать в данном случае причину движения – несущую силу – мы можем. Это инфракрасные волны. И от этого уже плясать.

Вот об этом я написала статью на первом курсе.

Как написала, так и забыла. Потому что хорошо понимала, что наука ещё не достигла такого уровня, чтобы подтвердить или опровергнуть мою гипотезу. Нет у неё пока для этого ни суперсовременного микроскопического инструментария, ни соответствующих методов исследования.

Вспомнила я о своей статье через много лет, когда редактор журнала перестал принимать мои фантастические рассказы (о которых даже мой сын говорит: «Ой, только не эта твоя оголтелая политика…»). Да! Смесь оголтелой политики с такой же невообразимой (ей под стать) фантастикой – смесь гремучая! И вполне обоснованы опасения редактора, что читатель такое принимать не станет. Однако поживём – увидим. Наша реальность уже изменилась так, что в ней происходят совершенно невероятные, бессмысленные и невообразимые ещё вчера гибридные войны! Думаю, в будущем нас ожидает и не такое! Нас ждёт ещё более «оголтелая гибридная» действительность, а поэтому и сама литература не может не стать гибридной. И к подобному будущему стоит готовиться с помощью именно такой – «гибридной литературы».

Да только с редакторским «Don’t», как и с Трампом, в отличие от Байдена, не поспоришь. И мне следовало переключиться от неприемлемой пока гибридной литературы на что-то совсем другое, ведь голову, как известно, нельзя оставлять без работы – не работать она не может. Потому как иное – чревато… И я решила хотя бы набрать на клавиатуре свою давнюю студенческую статью и превратить её в эссе.

Статья не была издана в сборнике студенческих научных работ. К слову, была у меня и другая статья, опубликованная. Там я тупо, вручную считала погрешности и коэффициенты корреляции. Потому что в те далёкие времена о компьютере не мечтал никто, но мой папа-математик научил меня вычислять всё по формулам. К тому же, статистический материал был невелик. Тем не менее доходили слухи, будто на кафедре кто-то считал, «что это почти кандидатская». Тема тоже была интересная, хотя и в подмётки не годилась загадке природы памяти! Речь шла о выявлении так называемых сцеплённых генов у алкоголиков. В сущности, это была обработка статистического материала, собранного студентами. То бишь, можно ли найти генетически обусловленные признаки – вроде группы крови, размеров черепа, или показателей кислородного обмена –и как-то связать их с алкогольной зависимостью. Ха-ха-ха.

Но я отвлеклась. И хотя моя статья о памяти отнюдь не укладывалась в «кандидатскую», а просто прошла как доклад на заседании СНО психиатрии, там всё-таки были схемы и примитивные чертежи. Можно ли совместить такое с форматом эссе?

Да вот только как обойтись в тексте хотя бы без той же, необходимой для понимания, шкалы электромагнитных колебаний, где важна именно микроволновая часть спектра?

Или – как обойтись без примитивной картинки мозга, где друг против друга расположены два мозговых полушария, рабочее и исполнительное, в коре которых фиксируется информация, приходящая от органов чувств (и где два одинаковых полушария напоминают два свитка Торы и как бы между ними – полушариями – находится огибающий их гиппокамп, выглядящий, как отрезок пергамента с текстом между двумя свитками)? Ведь именно в гиппокамп, который связывает между собой оба полушария, приходит из кортикального наружного слоя полушарий уже зафиксированная там информация? Она приходит в виде электрической активности нейронов коры, и в гиппокампе из этих импульсов создаётся код, которым и модулируются проходящие через гиппокамп инфракрасные волны. Те самые тепловые колебания, несущие информацию во все структуры мозга, в том числе и обратно – в кору, уже для воспроизведения информации при воспоминании! Волны памяти, несущие её по извечному замкнутому кругу. Вечно и всегда, пока мы живы. Пока в нас генерируется тепло.

Такова схема существования нашей памяти в структурах мозга.

Но нельзя обойтись и без того, что навело меня на эту мысль – без схемы ртутной трубки задержки, использовавшейся в запоминающих устройствах ЭВМ самого первого поколения – схемы, которая как бы символически, по аналогии, поясняет механизм «волновой» памяти в структурах нашего мозга.

С этого я и начинала свою статью.

Только ведь и эта безумная, с первого взгляда, мысль об этой самой, давшейся мне, «ртутной трубке» тоже впендюрилась в мою детскую голову ещё «во времена рыбок». Но произошло это только уже классе в пятом, когда в гости к нам приехала дедова племянница из Франции. Она была, пожалуй, постарше моей мамы, но, как и все иностранцы для советского человека, представлялась мне какой-то загадочной – по-осо-бенному молодой и красивой, всегда улыбающейся, блестящей европейской женщиной. Приехала она на своей машине, что тоже было в новинку для тогдашней совдепии. Но меня удивило не то, что она одна приехала за рулём через границу, а то, что дома, в Руане, она так же каждое утро ездила на машине на работу в Париж, где, будучи математиком, работала на ЭВМ. В начале шестидесятых для всех в СССР подобные поездочки и такая работа представлялись чем-то невиданным и по заграничному невероятным. А главное, я очень хотела понять, что же такое ЭВМ.

Мне объяснили, что электронно-вычислительная машина – это как телевизор, только с памятью, и можно в любой момент делать расчёты, смотреть любые фильмы и читать любые книги.

Про телевизор я уже знала. Можно сказать, с пелёнок помнила что-то вроде ящика, больше похожего на фонарь, сделанный самим моим папой, где мелькали головы красиво подстриженных тёток с пышными причёсками. Потом я ходила в бабушкину половину дома смотреть купленный телевизор, похожий на огромную деревянную тумбу со стеклянным экраном вместо дверцы, где показывали уже не только головы дикторов.

А скоро в Минске заработал завод, выпускавший более современные телевизоры в более плоском пластмассовом корпусе. А так как все вокруг воровали, то можно было по дешёвке раздобыть детали, из которых многие знакомые сами собирали телевизоры. Мода такая была тогда в Минске. Собрал и мой папа, целых два – и для бабушки с дедушкой, но они не хотели отказываться от своей деревянной «тумбочки».

Уяснив, что ЭВМ – это почти телевизор, только с огромной пристройкой из разных радиодеталей, обеспечивающих память, я стала спрашивать, как же эта память работает. И услышала про разные виды памяти.

Но больше всего мне понравилась ртутная линия задержки, где в трубке, заполненной ртутью, постоянно бегают из конца в конец ультразвуковые колебания, которые и сохраняют нужную информацию.

А так как голову мою занимали всё те же рыбки, сохранявшие во льду свою память, я решила, что нет!.. Такая память, которая размещается в огромной электрической машине и не работает без электричества, не годится для моих рыбок.

И вдруг я вспомнила, как совсем недавно взрослые обсуждали Нобелевскую премию, присуждённую за изучение строения ДНК, которая отвечает за генетическую память в каждой нашей клетке, и эта особая разновидность белка есть у всего живого. В том числе и у рыбок. И я решила, что именно такая химическая память подходит для их крошечных головок.