– Что за код? – тихо спросил, когда мы поднимались по лестнице на второй этаж опустевшего дворца.

– Допуск высшей категории, действующий во время чрезвычайной ситуации. Вместе с удостоверением офицера контрразведки является «вездеходом».

– Мне бы такой, - усмехнулся и не сразу отреагировал на удивлённое лицо повернувшейся ко мне девушки. – Шучу я. На кой он мне нужен? Я вообще не желаю быть причастным к государственной службе. Побыл таким сутки и с меня хватит. Больше обязанностей чем прав.

– Удостоверение восстановим, – Ольга шла с мрачным лицом. – Любой представитель знати, вписанный в реестр, в трудную минуту обязан встать на защиту Родины.

– Оля. Между понятиями Родина и государство и, тем более, правительство, огромная разница. Ладно. Понимаю, что сейчас ты ничего не воспринимаешь. Теперь остановись и выслушай меня. – Я чуть ли не силой остановил Ольгу. – Два слова и потом делай, что тебе заблагорассудится. Запомни. Я здесь никому не подчиняюсь и выступаю только в роли твоего телохранителя. Если попытаешься сбежать или начнёшь совершать необдуманные поступки, уйду. Что бы дальше не случилось, произойдёт без меня. Всё понятно? А сейчас, прошу, включи мозги и выключи эмоции. Я закончил.

– Не надо мне ставить никаких условий. Тебе это ЯСНО? Не нравится, не держу. Где выход – знаешь. – Ольга вырвала рукав куртки из моей руки и подошла к охране у дверей приёмной. Вновь предъявила удостоверение и произнесла код допуска. Её пропустили, а меня… нет. Потому что то ли специально, то ли забылось, но не было сказано, что «этот человек со мной». Занятно, но подруга обо мне, кажется, уже начисто забыла, а может обиделась. Кто знает. Постоял т у дверей под пронизывающими взглядами сотрудников охраны несколько мину и, негромко чертыхнувшись, медленно пошёл вниз. Раз не нужен, чего напрашиваться? Спустился по лестнице до первого этажа, погружённый в свои мысли, когда меня позвали по имени отчеству. Наверное, не раз и не два, а потом аккуратно коснулись плеча.

Я аж дёрнулся от неожиданности и повернулся к человеку, который стоял сзади. Непроизвольно улыбнулся.

– Доброго здоровья, господин полковник, - ну не по имени же отчеству приветствовать офицера, который стоит перед тобой в форме.

– И Вам, князь. Каким ветром сюда занесло?

– Романовским. Точнее, Сератовским, - усмехнулся, отвечая улыбкой на улыбку Геннадия Петровича Соколова – начальника имперской службы охраны. – Довёл подопечную до приёмной, а там о моём существовании начисто забыли. Кто я такой, когда есть более важные вещи. Простите, люди.

– И Вы обиделись, князь? Право, зря. Отец, какой-никакой, всегда остаётся отцом. Не обижайтесь на Ольгу Сератовну. Она поступила правильно. Хотя кто я, чтобы иметь право судить. Простите, а Вы, коль так сложилось, свободны? Не уделите мне время для, так сказать, приватно-служебного разговора.

– Странное сочетание характеристик, но, если очень надо, почему не согласиться?

– Поверьте, очень надо.

Полковник увёл меня в коридор на первом этаже с кабинетами по обеим сторонам и, открыв дверь последнего, пропустил сначала меня, затем зашёл сам. Огляделся. Спартанская обстановка – стол, два стула, небольшой, уже промятый диванчик и в углу массивный сейф. Да, ещё окна забраны толстыми решётками. Как понял – те выходили в маленький дворик позади дворца.

– Моё логово, – усмехнулся мужчина, открывая сейф и доставая оттуда электрочайник и два стакана. – Сейчас попьём чаю и поговорим. Да, чуть не забыл, – полковник вытащил из сейфа прибор, копию которого я уже видел при разговоре с Императором и, включив в сеть, нажал на кнопку. – Хорошая и надёжная машина, когда не хочется, что бы тебя кто-нибудь слушал. Присаживайтесь, - и мне показали на диван.

Вскоре чай был заварен, по крепости напоминавший чифирь и полковник поставил на стол два дополнительных стакана, куда налил из бутылки янтарный напиток, а следом положил тарелку с порезанным лимоном.

– Увидел Вашу реакцию, когда всё это доставал из сейфа, - полковник улыбнулся.
– А что делать? Приходится деликатесы прятать как от сослуживцев, так и от самого себя. У меня стоит программа – следующий раз сейф можно открыть только через час. Сами видели – бутылка осталась там. А это… попробуйте. Определите, что налил?

Попробовал, сделав даже не глоток, а смочив губы и кончик языка. Французский коньяк? Не сказать, что элитный, но то, что с большой выдержкой, понятно.

– Франция, но могу ошибаться. По вкусу больше похож на Наполеон, хотя… выдержка сбивает с толку. Лет тридцать пять-сорок. Может даже больше.

– Неплохо. – Геннадий Петрович в этот раз не улыбнулся, а погрустнел. – Почти пятьдесят лет выдержки. Не Наполеон и не французский. Память о моём друге, который сам делал коньяк. Из трёх подаренных мне бутылок осталась всего одна. Вот, решил сегодня её открыть. Давайте, что ли, за знакомство? Нормальное, а не то, какое у нас произошло.

Чокнулись и выпили. Коньяк оказался несколько необычным на вкус, но качество было превосходным. Я б не отказался заиметь пару таких бутылок…

– Александр Николаевич. У меня есть, скажем так, достоверная информация, что Вы в прошлом прошли боевой путь. Работали в частной военной компании, были ранены. Позже занимали должность руководителя охраны у весьма значимых людей, с одним из которых поссорились и ушли, вернувшись к работе по первоначальному образованию. Что бы между нами возникло, так сказать, взаимопонимание, и не искали источники, откуда «полилось», объясню – мне о Вас рассказывал Ваш отец, Николай Сергеевич. Признаюсь, мы с ним не были близкими друзьями, но долгое время имели хорошие отношения. Он мне не раз помогал, и я ему в силу возможностей.