Он был такой располагающий, брызжущий намёками «ну вы же понимаете», «умные люди всегда договорятся»! Я же, напротив, гнул линию непонятливого, тупого и недоговороспособного.

— Касающихся задолженности «Автоэкспорта» за поставки автомашин и запасных частей компании «Дахаб».

— Эта египетская контора для нас — только грузополучатель. Отгрузка произведена «Автоэкспорту» по годовому контракту, мы подписали сверку о наличии задолженности, сумма, она многомиллионная, выставлена на картотеку «Автоэкспорту», в мае начнутся списания. Что не так?

— Именно это, уважаемый Сергей Борисович. Поставка «Дахабу» — коммерческая ошибка очень ответственных и добросовестных товарищей, причём сущий мизер на общем фоне поставок в 1978 году, менее 0,4% оборота. При таком развитии событий злые языки готовы вменить им получение взятки за отгрузку без предварительной оплаты и злоупотребление служебным положением.

— А вы предлагаете считать это безвозмездной помощью СССР стране, ставшей на некапиталистический путь развития?

— Вот! Мы, похоже, нашли общий язык. Я настоятельно рекомендую аннулировать платёжное требование к «Автоэкспорту», а товарищ Поляков готов отозвать свою подпись под актом сверки.

То есть «братская помощь египетскому народу», чей президент аккурат в том же 1978 году подписал неприятный для Советского Союза договор в Кэмп-Дэвиде, ложится на плечи АЗЛК, а не МИД, чтоб прикрыть задницу неким «добросовестным товарищам», водящим дружбу с УБХСС Москвы.

Поднял трубку, набрал номер.

— Виктор Николаевич! Доброго здравия, Брунов. У меня полковник Севастьянов из УБХСС, уверяет, что вы согласились отозвать подпись под актом сверки по афере с «Дахаб».

— Здравствуй, Сергей. Меня он тоже прессует, — отозвался Поляков. — Шантажирует. Жду провокации. Видно кто-то очень крепко ему приказал прикрыть тут пару деятелей, ведавших отгрузками в дружественные страны. Пытаются всё вешать на козла, сиганувшего с парохода в порту Италии. Которого ты скрутил в Дакаре.

— Богушевский.

— Он. Но его подписи нет ни на одной бумажке. Сергей! Держимся и не идём на поводу Севастьянова? Если один дрогнет…

— Я — точно нет.

— Тогда можешь на меня рассчитывать. Стой как часовой у Вечного огня и будь осторожен!

Дразнить УБХСС точно не входит в категорию «осторожность».

— Сожалею, товарищ полковник. Поляков подпись не отзовёт. Я свою тоже — и на сверке, и на требовании, и на акте ревизии. Всегда готов пойти вам навстречу, но тут выше моих возможностей.

— Очень, очень разочарован.

Он ушёл, а я начал ломать голову, что именно предпримет продажный мент.

По «вертушке» вызвонил Касатонова. Всё же операции через «Автоэкспорт» затрагивают контрразведку. Он выслушал внимательно.

— На опережение ничего не могу сделать. Но если милиция предпримет незаконные действия, немедленно сообщите.

Большего не ожидал. Раздувать щёки и показывать значимость, но стремиться ничего не делать самому — очень распространённая черта, не самая полезная для клиентов «крышующего» силовика.

До конца дня успел отловить на рабочих местах министра и ЦКовского куратора автопрома Игоря Ивановича, те не особо взволновались, ограничившись «держите в курсе». Наконец, звякнул Артуру, извинившись, что обращаюсь к его тестю, ещё не исполнив свою часть сделки. Заодно пригласил на завтра — выбирать авто, ему специально придержали огненно-красную.

Потом начал собственные приготовления — на работе, дома. Вечером тщательно проинструктировал Машу и Валю. Главное — никому не открывать дверь в квартиру.

Рассчитывал, что если что-либо случится, то до конца недели, поскольку подойдёт время сбора подписей под проектом акта ревизии на согласование. Потолковал с ревизорами, оба, отвечающие за проверку финансово-хозяйственной деятельности, колебались. Явно впечатлились, что по поводу поставки «Дахабу» ведётся уголовное расследование, особенно в связи с перспективой быть самим допрошенными с подписью за ответственность о даче заведомо ложных показаний.

— Если вы не включите пункт об афере «Дахаб» в итоговый документ, буду вынужден писать собственное дополнение, подчеркнув, что ваше внимание обращалось на эту сомнительную поставку, но вы отказались его упомянуть. Простите, в действиях сотрудников «Автоэкспорта» содержится состав тягчайшего должностного преступления, и я не собираюсь садиться в тюрьму за укрывательство. Вы — решайте за себя.

Ревизоры куда менее уязвимы для УБХСС, чем Генеральный директор крупнейшего промышленного предприятия с массой дырок в соблюдении многочисленных правил. Я не сомневался, что примут правильное решение.

Что плохо, угроза со стороны Севастьянова не давала сосредоточиться на действительно важных вещах. Я ехал с работы и на работу, проверяясь, выписывая нелепые петли по улицам Москвы, подозревая наличие хвоста или даже группы задержания. Думал даже пригнать себе спортивную машину с полигона, на такой бы хрен кто меня догнал, но приказал себе не поддаваться излишней паранойе. На заводе практически не выходил из кабинета, где чувствовал себя увереннее, даже в случаях, когда срочно требовалось присутствие в цеху. Наконец, поручил наблюдение за ситуацией доверенным людям, и вот в пятницу утром последняя мера предосторожности сработала.