Воздух в архиве внезапно стал плотным, словно насыщенным электричеством. Медальон на моей груди вспыхнул так ярко, что свет просочился сквозь ткань одежды.

И тогда мир вокруг растворился.

Я стоял в просторной комнате нашей квартиры на базе "Омега". Солнечный свет проникал сквозь панорамные окна, рисуя золотистые квадраты на полу. Ева сидела на диване, листая голографический планшет с данными, её волосы собраны в небрежный пучок, глаза сосредоточенно меняют цвет от серого к золотому.

Джейми, мой сын, лет пяти-шести, играл с маленькой моделью эфирного маяка — уменьшенной копией тех, что использовались для навигации в Разломе.

— Папа, — он посмотрел на меня своими ясными глазами, в которых отражалось столько доверия, что перехватывало дыхание, — когда ты вернёшься из темноты?

Я замер. Это был не настоящий вопрос ребёнка из прошлого. Это было что-то иное.

— Возвращайся, — прошептала Ева, подняв взгляд от планшета. Её лицо исказилось, глаза стали полностью золотыми. — Но знай, что тот, кто ушёл, никогда не возвращается таким же. Ты готов к этому, Алекс?

Комната вокруг них начала меняться — стены истончились, за ними проступала чернота, пронизанная золотистыми прожилками эфира. Джейми поднял свою игрушку-маяк.

— Я буду освещать твой путь домой, папа, — его голос стал глубже, взрослее, словно это говорил не ребёнок, а кто-то, использующий его образ. — Но помни: иногда дом — это не место, а состояние души.

Медальон на моей груди вспыхнул нестерпимым светом, и видение растаяло. Я рухнул на колени в архиве, тяжело дыша, словно после долгого бега.

— Это... был не просто флэшбек, — прошептал я, прижимая руку к медальону. — Это было послание.

[TM-?.SYNC]: Эфирный резонанс зафиксирован

[TM-?.SYNC]: Медальон активирован как передатчик

[TM-?.SYNC]: [встревоженно] Это не воспоминание из прошлого. Это коммуникация в настоящем.

Поднявшись на ноги, я решил найти лабораторию наблюдения. Согласно схеме станции, которую показывал терминал, она находилась в восточном крыле — ближайшем к тому месту, где раньше был виден Разлом.

Восточное крыло выглядело ещё более странным, чем остальная часть станции. Здесь деформации реальности были наиболее заметны — целые секции коридоров были скручены в невозможные фигуры, некоторые двери вели в никуда, а другие открывались в помещения, которых не должно было быть по логике архитектуры.

Наконец я достиг лаборатории наблюдения — просторного помещения с панорамными окнами, выходящими на... пустоту. Там, где раньше должен был быть виден Разлом, теперь простиралось пустое пространство — но не обычная пустота. Она казалась более насыщенной, более... присутствующей, чем обычное отсутствие чего-либо.

В центре лаборатории находилось нечто, напоминающее эфирное искажение — словно воздух скручивался в спираль, создавая миниатюрный вихрь.

Я активировал темпоральное зрение, и прошлое раскрылось передо мной:

В о з д у х в л а б о р а т о р и и с л о в н о и с т о н ч и л с я

С к в о з ь н е г о я у в и д е л м о м е н т к а т а с т р о ф ы

Огромный Разлом, видимый через панорамное окно, начал излучать золотистое свечение невыносимой интенсивности. Учёные в защитных костюмах метались от прибора к прибору.

"Резонансный каскад!" — кричал кто-то. "Поле схлопывается!"

А потом ослепительная вспышка, и на месте Разлома — ничего. Лишь странная пустота, которая казалась более насыщенной, чем всё вокруг. Не отсутствие чего-то, а присутствие... ничего.

"Невозможно..." — прошептала женщина у главного монитора. "Он не исчез. Он... свернулся. Ушёл внутрь себя."

Видение прошлого растворилось, но вместо возвращения в настоящее темпоральное зрение исказилось. Вместо прошлого, я увидел... нечто иное. Будущее? Возможные варианты будущего? Проекцию страхов?

Я видел себя, стоящего перед колоссальной фигурой Серафима. Его крылья из чистого эфира расправились, закрывая весь горизонт. И он протягивал мне руку.

"Ты часть меня," — говорил он голосом, который звучал отовсюду. — "Ты создал меня. Я создал тебя. Мы — один круг."

Видение сменилось: я смотрел в глаза Евы. Её лицо было искажено болью и неверием.

"Ты предал нас всех, Алекс," — шептала она, отступая. — "Ты отдал ему медальон. Ты отдал ему TX-?."

И снова смена: теперь я лежал на земле, из раны в груди сочилась тёмная кровь. Надо мной стоял Скарн, его эфирное пламя пульсировало вокруг руки.