Шрифт:
— Наверно… — кивнула девушка и тут же всполошилась: — Ох, а когда папа узнает…
Я дёрнул уголком рта, но она не заметила мою усмешку.
— Полагаю, Дмитрий Анатольевич будет только рад, если марсианский сирота обзаведётся громкой фамилией. Сколько активов можно будет отжать под предлогом войны за наследство Рюриков…
Она чуть не споткнулась, остановилась и уставилась на меня.
— Ты… хочешь сказать, что с самого начала всё это планировал?
— Кто знает? — безмятежно отозвался я. — Богатство самой влиятельной корпорации Солнечной системы или самая обворожительная девушка в мире? Что же выбрать, что же выбрать? О, знаю!
— И что же ты выбрал? — сощурилась Снежка.
— Я выбрал тебя! — улыбнулся я. — У тебя такие изумительные ноги, что даже все три сестрички Рейга тебе в подмётки не годятся…
Вспышка негодования была впечатляющей. Разумеется, меня тут же попытались поколотить за такой наглый сексизм — и за то, что я вообще смотрел на ноги тройняшек Рейга. Попытка не удалась, нападающая была надёжно перехвачена и зацелована. И только восхищённые шепотки случайных свидетелей удержали Медведеву от продолжения. Осознав, что на нас смотрят, Снежка пискнула, затрепыхалась, вырвалась и пустилась наутёк. Провожая взглядом смущённую невесту, я улыбался, но глаза у меня оставались холодными.
Разумеется, я выбрал и то и то.
Убегая от жениха, Снежана Медведева буквально разрывалась от обуревающих её чувств по отношению к жениху. Да, после его самопрезентации всё встало на свои места. Все странности его поведения, все его необъяснимые таланты — сотни лет! Подумать только, сотни лет он провёл в прямом контакте с бортовым компьютером, изучая столько разных вещей, что в голове не укладывается, как это всё можно вместить в одно сознание!
Какими глупыми и наивными, наверное, все они кажутся теперь Юлию, с его-то опытом и знаниями…
Но, по крайней мере, теперь она лучше понимала, почему ей самой этот мезальянс изначально не был так уж отвратителен. Казалось бы, дочь Старого Медведя — и ничего не значащий сирота из марсианского приюта, о чём тут вообще говорить? Да, она так и думала поначалу, и так легко дала ему разрешение на отношения с другими девушками, чтобы он не вздумал смотреть на неё саму…
Но он вздумал и посмотрел. И не только…
Снежка тронула пальцами губы, ещё хранящие вкус поцелуя, покраснела и перешла с бега на быстрый шаг. За ней никто не гнался — и она испытала мгновенный укол сожаления по этому поводу. Мог бы и догнать…
И ещё раз поцеловать.
Или не раз…
А следом за сожалением пришло понимание, что даже если бы она по-прежнему не знала, кто Юлий такой на самом деле, сожаление никуда бы не делось. Потому что её тело всё уже решило за неё. Поэтому её так злили Александра и Микаэла, первая из которых строила планы создать с ним семью, а вторая просто спала без обязательств — но получала то, что она сама могла бы получить, если бы не все эти условности.
Отец действительно убил бы нищего парня, который посмел смотреть на его дочь, как на женщину.
Ну, по крайней мере, попытался бы…
И что бы тогда произошло?
Об этом даже думать было страшно, и Снежка не стала думать. Вместо этого она предпочла задуматься о том, что всех этих преград больше не существует. Что её жених на самом деле — один из Рюриков, живая легенда, покоритель космоса, кумир многих миллионов учеников, впервые узнающих об истории его рода.
Он не побоялся отправиться на корабле поколений, подумать только! Ступил в полную неизвестность, пожертвовал собой и своим будущим…
Думала ли она, читая скупые строчки учебника истории, что катастрофа «Ковчега» стала её судьбой. Через сотни лет привела одного из уцелевших к ней. Живого Рюрика!
И он сказал, что между богатством и ею выбрал её!
Но даже если бы это было не так, если бы ему был нужен «РосТех», наследие её отца, она бы не смогла его оттолкнуть.
Уже не смогла бы…
Александра проводила взглядом уходящую пару, поднялась из-за стола и направилась к выходу с террасы кафе, давая персоналу возможность навести порядок — расставить по местам столики и стулья, унести пустые вазочки из-под мороженого…
Гоняться за Юлием и Снежаной, как в самом начале их знакомства, она не собиралась. Скорее ей нужно было побыть одной и обо многом подумать. Не в последнюю очередь — о том, что ей теперь делать и как себя вести.
Все её планы разбились вдребезги о то, что она сегодня узнала. Юлий — не юнец, которому пятнадцать-шестнадцать лет. Ему сотни лет, проведённых в напряжённом обучении, он старше, умнее и опытнее любого из тех, кто живёт сейчас, в одно с ними время.
И надо быть последней дурой, чтобы рассчитывать провести его, привязать к себе, как она собиралась прежде, попыткой стать ему самым близким другом.