— Как будет угодно вашему высочеству… — склонился церемониймейстер. — Но хотя бы убрать тела…

На это будущий король согласился. Ни к чему портить кадры официальной хроники горами трупов. Хватит со зрителей и кровавых луж.

Тела убрали быстро, как только могли. Целая армия роботов-уборщиков очистила полы в тронном зале от крови и грязи. На всё это ушло совсем немного времени. Дольше приводили в себя лишившихся сознания знатных дам — заняться ими отдала приказание Эмбер. Когда, испуганные и бледные, представители высшего света Испании выстроились у трона, церемониймейстер провозгласил:

— Внесите корону Испании!

Её внесли на алой церемониальной подушке — килограмм позолоченного серебра, приземистую, с шестью чеканными лепестками, соединёнными наверху в яблоко, увенчанное крестом из колосьев. Следом на такой же подушке несли скипетр. Прочитав положенные формулы и взяв с Винсента присягу короля, церемониймейстер возложил корону на голову монарха. Винсент поднялся. Ему предстояло произнести тронную речь.

— Я начинаю моё правление с битвы за честь принять корону, осознавая свою ответственность перед моим народом и возлагая огромные надежды на будущее Испании. Это великая нация, с чьей судьбой я чувствовал себя связанным на протяжении всей жизни как наследный принц и сегодня уже как король. Я приведу вас к славе.

В тронном зале стояла гробовая тишина.

— Всех виновных в мятеже я предаю справедливому суду, начиная с моего брата Аурелио.

Золотоволосого красавца бросили на колени перед троном.

— Ты поднял руку на брата, — ровно произнёс Винсент. — Ты пытался узурпировать трон. Я приговариваю тебя к казни через повешение. Приговор будет приведён в исполнение, как только все виновные признают свою вину.

Яго внутренне усмехнулся. Кто же станет сознаваться? Если только его записи не помогут королю в установлении всех заговорщиков…

Но зал наполнил низкий вибрирующий звук, пронизывающий всё тело, сковывающий сознание и неумолимый. Словно кто-то огромный и всесильный заглянул в разум и сердце Сантьяго, с одного взгляда заглянул в самые потайные уголки, составил себе мнение о нём — и отпустил из смертельной хватки. Но в это мгновение во власти неведомого наблюдателя Яго понял, что если бы ему было в чём сейчас каяться — он бы каялся, со слезами, на коленях, ударяя себя в грудь.

Именно этим сейчас занимались заговорщики: били себя в грудь, стоя на коленях и рыдая о своей вине.

И было их значительно больше, чем думал Яго. Стоять на ногах осталось менее половины приглашённой на коронацию знати.

Родители на коленях ползли к нему, вымаливая прощение.

— Мы только хотели достойного сына! — рыдала мать.

— Нам обещали такие высоты власти, что за них не грех продать и собственного сына, — вторил отец.

— Пусть вас судит король, — Яго отступил к трону, невольно поднявшись на тронное возвышение, и тут же испуганно оглянулся — не сочтут ли это за дерзость?

Но Винсент только кивнул, поднялся, протянул руку. Церемониймейстер подал ему богато украшенный пояс.

— Подойди, Сантьяго Бернардо Габино Иаго де лос Родригес де ла Трастамара, — распорядился Винс.

Яго подошёл, остановился, преданно глядя в глаза своему сюзерену.

— Передаю тебе пояс капитан-генерала, — тяжёлое украшение словно само собой легло на юношескую талию Сантьяго. — С этого момента ты мой главнокомандующий и мой полномочный представитель в Испании, на всей Земле и во всей Солнечной системе. Дарую тебе титул герцога де ла Трастамара, первого своей фамилии, и разрешаю жениться по твоему выбору. Выбирай осмотрительно, чтобы твоя семейная жизнь была для тебя райским садом, а не полосой испытаний.

— Благодарю, ваше величество! — выдохнул Сантьяго.

Его только что сделали, по сути, соправителем Испании. Власть, деньги, женщины — всё это было теперь доступно ему, но какой ценой?

Он потерял всё. Даже родителей у него больше не было — как он мог любить и почитать их, если они принесли его, родного сына, в жертву чужим амбициям?

Да, он выбрал верную сторону и победил, поднявшись на высоту, которая ему и не снилась — и на которой будет сложно удержаться. Но у победы был привкус крови и пепла. Победа смотрела на него чёрными глазами короля.

— Не…

— Подведи…

— Нас.

Ведьмы разглядывали девушек, заламывающих руки в отчаянии, в тщетной надежде умолить короля пощадить их родных. Винсент был глух к мольбам, а под холодными взглядами зелёных глаз юные красавицы бледнели и умолкали, нутром ощущая, с какой нечеловеческой рациональностью их изучает чуждый разум, для которого они не были людьми, способными замыслить месть и доставить какие-то проблемы и неприятности. Нет, они были для Ковена всего лишь средством размножения, способом получить новых ведьм.