В пятницу днем я обедал в столовой, когда услышал ее голос.

Я остаюсь на своем месте, не желая показаться слишком нетерпеливым. Но когда она входит, и ее глаза загораются при виде меня, я понимаю, что влип по полной программе.

Сердце громче бьется в груди. Мои пальцы сжимаются, словно в поисках чего-то ее, за что можно ухватиться.

— Привет, — дышит она. — Тебе было скучно здесь одному?

Скучно.

Скучать было бы гораздо лучше, чем участвовать в этом танце с безумием.

Ты не можешь получить ее. Неважно, что произойдет между вами двумя за те дни, что вам осталось здесь жить, ты не можешь получить ее, ты, чертов идиот.

— Тае и было, — выдавливаю я.

Позади нее появляется ее мать.

— Рас, как дела? — спрашивает она нехарактерно дружелюбным тоном. — Ты ведь придешь сегодня на вечеринку Мессеро, верно?

Она в лучшем настроении, чем я когда-либо видел ее. Должно быть, время, проведенное в Хэмптоне, пошло ей на пользу, а может быть, это просто эффект от того, что она несколько дней не была рядом с мужем.

— Ни за что бы не пропустил.

— Хорошо. Не думаю, что мы со Стефано доберемся до клуба, но девочки пойдут. Джемма должна быть там, чтобы поддержать Рафаэле. Ты сможешь их сопровождать?

Поддержать его? Это чертов день рождения его тети, а не похороны. Я наклеиваю улыбку. — Без проблем.

— Отлично. — Пьетра поворачивается к Джемме. — Ты должна пойти в душ и начать готовиться. Рафаэле ожидает, что ты будешь выглядеть идеально. Там будет почти вся его семья.

Мое зрение темнеет по краям, а Джемма напрягается, как будто угадывает направление моих мыслей.

— Хорошо, — говорит она, возвращаясь ко мне. — Я пойду, сделаю это.

Она спешит прочь, чтобы навести красоту для своего жениха-засранца, а я могу только притворяться, что это меня не убивает.

Через несколько часов я одет и готов идти. Мы с Гарцоло ждем внизу, когда на лестнице появляются Джемма и Клео.

Мой взгляд задерживается на ней и не отпускает.

На ней то самое платье, которое она примеряла в универмаге, только теперь оно сидит на ней как перчатка, подчеркивая все ее мягкие изгибы. Воспоминания о том дне мучают меня, распространяя жар по коже. Когда она проходит мимо меня, тыльные стороны наших рук соприкасаются, и ее щеки краснеют.

Мы выезжаем на дорогу, я в одной машине, остальные - в другой. После клуба я отвезу Клео и Джемму домой.

День рождения Джулии Мессеро отмечается в центре Манхэттена в клубе "Мелодия". К моменту нашего приезда зал уже заполнен до отказа Мессеро. С одной стороны - длинная барная стойка, с другой - шведский стол с блюдами. Дресс-код формальный, но некоторые женщины вольно трактуют его. Одна из них в облегающем красном мини-платье с практически выпирающим декольте проходит мимо меня и кокетливо улыбается.

Джемма появляется рядом со мной, ее взгляд сужается.

— Как прошла поездка? — спрашиваю я, пользуясь тем, что ее мать не крутится вокруг нее.

— Это было два дня, но мне показалось, что прошла неделя.

— Расскажи мне об этом, — говорю я хрипловато.

На ее губах появляется небольшая улыбка. — Я тоже по тебе скучала.

Моя грудь расширяется, но мне удается сохранить прямое выражение лица. — Ты говорила с Винсом?

Ее лицо опускается. — Нет. Я так раздражена. Я звонила ему десятки раз и оставила кучу сообщений. Он ответил только на одно и сказал, что мы скоро поговорим. Я не знаю, что с этим делать.

Я тоже не знаю. Вэл тоже не может связаться с Винсом. Похоже, он игнорирует всех, кто мог бы ему помочь.

Подозрения закрадываются в мою душу, но я не высказываю их Джемме, потому что не хочу расстраивать ее своими домыслами.

И все же мне интересно, говорит ли Гарцоло правду... А вдруг Винс рад, что с него сняли эту ответственность?

Джемма приподнимается на носочках, пытаясь разглядеть толпу. — В любом случае, я должна пойти поздороваться с Ноной. Думаю, она где-то там.

— Пойдем.

Когда мы пробираемся сквозь толпу, я замечаю, что Рафаэле в другом конце зала разговаривает с группой мужчин. Один из них, высокий и темноволосый, поворачивается.

Мои шаги замирают.

Этого не может быть.

Но тут он ухмыляется и машет кому-то рукой, и шрам на моем запястье начинает болеть.

Моя кровь холодеет от узнавания. Это он. Я бы узнал эту ухмылку где угодно. Я смотрел на него, будучи уверенным, что вот-вот истеку кровью.

Нунцио.