В зале, украшенном столь вычурно и вызывающе роскошно, что это пробуждало скрытую неприязнь…

Пол, стены, потолок — всюду взгляд натыкался либо на плитку из безумно редких сортов мрамора, либо на мозаичные панно из драгоценных камней, либо вовсе на покрытые колдовской резьбой золотые и платиновые пластины. Подпирающие потолок колонны были вырезаны из гигантских магических кристаллов каждая, а на создание парящих прямо в воздухе «вечных» светильников вероятно ушёл бюджет небольшого города!

— Деньги помноженные на деньги в степени денег, — всё-таки не выдержал Гиркам, и Птоломей молча кивнул.

Проклятье, да за стоимость одной единственной колонны он смог бы оплатить своё обучение как минимум до старшего мага, а там, глядишь, и на высшего замахнулся бы!

— Чего уж говорить, умели Древние пустить пыль в глаза, да… — пробормотал он завистливо.

Однако приятель неожиданно не согласился.

— Может так, а может это сделано специально. Чтобы всякие жадные до мирских богатств дураки не тянули свои ручонки к истинным ценностям! — с намёком сказал Гиркам, мгновенно заработав чувствительный толчком кулаком под рёбра.

— Не умничай! Я в отличии от тебя иллюзию эту уже который раз вижу. И на эти твои «истинные ценности» успел уже слюной изойти, — скорчил рожу Птоломей.

И в подтверждение своих слов ткнул пальцем в раскиданные по залу золотые— ну а как иначе-то?! — пюпитры с лежащими на них сапфировыми сферами с мужскую голову размером. Было их больше двух десятков и каждая хранила в себе явно не подборку лучших кулинарных рецептов, однако по какой-то причине таинственный наблюдатель им вообще не уделил своего внимания. Вместо этого он прошёл в центр зала, остановился перед вырезанным из огромного изумруда алтарём и прикипел взглядом к пятипалому отпечатку ладони на гладкой как крышка стола его верхней части. Слишком большому для того, чтобы он мог принадлежать гномам, и слишком грубому, чтобы заподозрить в том же самом эльфов. Конечно, были ещё другие расы, ныне полузабытые, а также всевозможные смески и мутанты, но Птоломей от чего-то был абсолютно уверен — оставившая след рука принадлежала именно человеку.

— Это что, замок? — нахмурился Гиркам, после того как изображение отпечатка вдруг разрослось, заняло всё пространство иллюзии и… погасло вместе с исчерпавшим запасы Силы заклинанием зуу’ль’тека.

— Вроде того, — кивнул Птоломей и с неожиданной эмоциональностью взъерошил себе волосы: — Бездна, Бездна, Бездна!!! Если я правильно понимаю, то это блок контроля чистоты крови. Я уже видел такие в закрытой секции библиотеки, в том разделе, где лежат атласы с зарисовками некоторых плетений вартагов. И если верить оставленным на тех бумагах комментариям, абы где хозяева Торна его не ставили!

— Всё-таки вартаги? — скептически хмыкнул Гиркам, доставая из внутреннего кармана флягу с тонизирующей настойкой и делая осторожный глоток. Просительный взгляд друга он старательно проигнорировал. — Как-то странно. Чтобы эти высокомерные, презирающие всё и вся ублюдки, да озаботились созданием чего-то полезного для никчёмных людишек… Не для своих прямых помощников — логов, рептохов и рептохорсов, — не для низших слуг в лице эльфов, гномов и всех прочих, а для черни, для человечков!

— Вот именно! — с намёком сказал Птоломей и, воспользовавшись задумчивостью друга, выхватил у него из руки фляжку. Сделал торопливый глоток и… с яростью сунул её обратно захихикавшему Гиркаму. Приятель за каким-то хфургом вместо сладковатой тонизирующей настойки наполнил её отваром ядовито-горьких трав, практически бесполезных для магов. — Причём украсили его таким образом, чтобы с их точки зрения низшей расе должно было наверняка понравиться. И поместили в обёртку из всего этого «великолепия» конфетку в виде таинственных сфер, как-то слишком уж сильно смахивающих на кристаллы памяти…

— Думаешь готовили свой уход из Торна и оставили такой вот подарочек для тех, кто останется? — спросил Гиркам, ещё раз приложившись к фляжке. — Чтобы было кому занять трон, когда старшие слуги передерутся? Как-то сомнительно…

— Истинные мотивы вартагов мы сейчас всё равно не узнаем, но то, что они были ревнивы, высокомерны и не доверяли никому из троицы высших рас, на это указывают сразу несколько источников, — развёл руками Птоломей.

— Проклятье, но люди… — поморщился Гиркам, словно забыв, что он и сам относится к данному разумному виду.

— Помнишь же: вартага может понять только другой вартаг! — усмехнулся Птоломей. — В конце концов мы не знаем ни как они выглядели, ни от кого произошли, ни даже какие цели преследовали. Они просто были, переделали весь Торн по своему разумению, а потом их не стало. И есть две вещи, которые мы знаем о них наверняка. Вартаги были чудовищно, божественно сильны, и…

— И у них было не в порядке с башкой! — перебил его Гиркам, впрочем тут же подавившись и сорвавшись на кашель.

— И их мышление сильно отличалось от нашего, — закончил мысль Птоломей, с наслаждением шарахнув ладонью по спине друга.

Натужное кхеканье тут же сменилось руганью болезненно вскрикнувшего приятеля…

На какое-то время разговор прервался. Пока Гиркам пытался отдышаться, Птоломей мысленно вновь вернулся к тому разговору с князем-магом, после которого у него и появилась столь удивительная «дощечка». Длинноухий явно подводил молодого и обиженного чародея в лице Птоломея к мысли о том, что его зажимают, ущемляют и лишают перспектив. Что само устройство современного мира «для безродных и талантливых» несправедливо. И что иного выбора кроме как взять судьбу в свои руки нет.