Через десяток минут меня у прорабской, одетого по форме, встретил высокий лысый мужик и повел за собой.

– Умеешь техникой то пользоваться? – спросил меня мой компаньон по отбойнику и, увидев в ответ отрицательный кивок, махнул рукой, – ничего научу! Смотри…

Ближе к обеду я понял две вещи. Что после того как 60-90 минут работаешь отбойным молотком еще долго трясутся руки. Это раз. А вторая вещь, когда начинается обед строительная площадка пустеет настолько, что слышно, как дует ветер. И этот факт мной был немедленно отмечен в памяти. Но сама работа мне не понравилась. В Советских фильмах стахановцы ловко орудовали такими молотками, дробя руду и ставя комсомольские рекорды. Кто знал, что такая же участь постигнет меня? Я то не стахановец ни разу.

– Ты куда? Может чаю с бутерами? – встретил я у нашей бытовки мрачного Медвежонка, когда пошел на обед.

– Не! Потом поем, как вернусь. Я скоро, – махнул своей мохнатой лапищей Михаил и почапал в сторону соседней бытовки, где, очевидно, сидели его «друганы» рецидивисты.

Пожав плечами, пошел внутрь мыть руки. Разложив газету на не очень чистом деревянном столе, я достал хлеб, колбасу и, закинув кипятильник в банку с водой, стал искать нож, чтобы нарезать бутеры. Когда искомый предмет размером с тесак был найден, а острее занесено над «докторской», снаружи вдруг раздался треск деревянной рамы и звук разбитого стекла. Посмотрев в окно, я увидел распластавшееся на земле худощавое тело с которого слетела шапка ушанка и физиономию разъяренного медвежонка, стоящего на вершине лестницы в соседнюю бытовку. Понятно, игровые попали под раздачу. Быстро сообразив, что кипишь может начаться знатный и прилететь может в том числе и мне, я метнулся к соседям.

Влетев в бытовку и толкнув Медвежонка внутрь, я изрядно офигел от окружающей обстановки. Каким-то макаром медвежонок умудрился перевернуть внутри стол и все что было на нем и, очевидно, выкинуть мужика через окно наружу вместе со стеклом и рамой. Две пары глаз подельников местного шулера испуганно уставились на меня. Быстро выяснилась и причина, которая их напугала, это оголенный тесак в моей руке, который я забыл оставить. Спрятав холодняк в карман, я быстро начал разбираться в происходящем:

– Чего тут за канетель случилась? – спросил я перепуганных сидельцев и явно поостывшего Медвежонка

– Все блядь! Тебе пиздец, гнида, – раздался злой голос с улицы, который явно приближался ко входу. Очевидно, принадлежал он несостоявшемуся Юрию Гагарину, что летел-летел, а до космоса так и не долетел. Медвежонок вроде начал приходить в себя и уже разумным взглядом уставился на меня, и по виду его глаз я понял, что он не знает теперь, что делать дальше. Оценив масштаб проблем, которые ждали всех участников процесса, я решил брать дело в свои руки:

– Заделайте быстро окно любой фанерой или целлофаном, – кивнул я двум подсосам «Гагарина» на дыру на месте окна, и те моментально сорвались с места, будто этого только и ждали.

– Я тебя прибью, гнида деревенская, – ввалился внутрь познавший медвежьего гнева горе картежник.

– Слышь? Заткнись нахуй, мудак, - эта моя фраза стала тем триггером, который привел зрелого уголовника в чувство. Он не ожидал таких выражений от сопляка с пушком под носом в свой адрес.

– Ты чего щас сказал мне, гаденыш?
– Повернул алые от злобы глаза в мою сторону уголовник и начал приближаться, очевидно готовя удар. Видя, как дернулся Медвежонок на встречу противнику, я подал ему рукой знак, а словами добавил, – не дергайся! На понт он берет, ну или во второй раз в полет отправится, – развернул лицо к идущему ко мне человеку, посмотрел тому в глаза и ухмыльнулся своей фирменной кривой улыбкой. После чего напор шулера окончательно потух, и тот застыл на месте.

– Как его кличут? – спросил я у Медвежонка не оборачиваясь.

– Шпиня

– Это он тебя обыграл?

– Да! Он с дружками меня надул, – Шпиня смотрел на нас исподлобья, ожидая, чем закончится разговор. Да и, видимо, он чутьем бывалого рецидивиста уже понимал, что дружков то рядом нет, расклад не в его пользу, так что полет и правда можно повторить еще раз. И такая перспектива ему явно не улыбалась.

– Так зачем, дружище, громить то тут все начал? Ты же вроде шел долг закрыть?

– А он сказал, что не полтос я ему должен. А сто писят. Какой -то щечик мне накрутил! Типа проценты! Ну и вот. Меня и накрыло, – зачастил Михаил, а потом, будто оправдываясь, тихо добавил, – у меня так бывает иногда. С детства повелося.

– Ясно! Ты иди, помоги ребятам пробоину в этом корабле заделать, и если ща кто прибежит, то скажи, что я кипяток пролил, а Шпиня случайно с лавки отскочил и спиной окно вынес. А мы с твоим корешем о процентах потолкуем. Падай, – кивнул я на поднятый с бока и поставленный на ножки стул, и сам сел на точно такой же напротив.

– Я - Славка, Студент. Ток несколько дней как с Бутырки, многие про меня там знают. Четвертак, например. Я смотрю ты тоже человек сиженый, верно? – получив в ответ кивок, а в глазах узнавание кликухи авторитетного вора, продолжил, – давай без эмоций, ты мне расскажешь свою историю про эту канитель и, глядишь, решим проблему, пока прорабу не доложили, и мы с тобой на допрос не поехали.

– А чо тут рассказывать? Он проиграл и начал просить отсрочку .. ну и, доим лоха.

– А чего так херово доводите должнику, что в окно летаете?