По-видимому, работа велась хорошо, с привлечением различных слоев людей, в том числе с самых низов. Несмотря на это, Константин Николаевич видел, что это практически бесполезно, виновные не обнаружены. И это совсем неудивительно. Подобного рода проверки и раньше велись с регулярной дотошностью и относительной эффективностью. Что еще они хотели?

Теперь, после конфуза с Марефой Грязновой, среди подозреваемых персон можно гарантированно рассмотреть только английского дипломата. И все!

Да и дипломат этот действует как-то топорно, Словно сам хотел, чтобы его арестовали. Хотя, как раз англосаксонские дипломаты себя так ведут, пусть в XIX веке, пусть в XXI. Что еще желать от господ, работающих в фактории в Санкт-Петербурге! Как будто на островах Полинезии. Случай, разумеется, удобный для того, чтобы пнуть в жиденькие мышцы пятой точки господ колонизаторов, но времени нет. Надо принципиально определить их позиции под угрозой высылки из России. Придется просить графа Александра Христофоровича снова обратиться к министру иностранных дел Нессельроде…

Константин Николаевич поморщился, как будто по ошибке всласть попробовал зеленый лимон. Такая кислятина, упаси боже! Немец Нессельроде, считавший, что он служит не России, а исключительно императору Николаю и откровенно плюющий на все русское, скорее, станет на сторону англичанина и будет только мешать русской жандармерии.

Сразу обратится к императору Николаю I? К зеленому черту! Попаданец хотя бы и высокопоставленный, но все равно чиновник. Сделал свое дело и отправил дальше официальные бумаги. Пусть дальше начальство думает, оно по чину и по должностям денег больше получает.

Пришел в кабинет к Бенкендорфу, объяснил суть момента. Обычно он всего лишь посылал к шефу бумаги по надобности резолюции или, в ряде случаев, затребованные объяснения. Через два-три дня, максимум через неделю, бумаги возвращались в нужном Константину Николаевичу направлении. Если же нет, бумаги отправлялись снова с дополнительным объяснением. Причем не самого князя, а его чиновника. Так, месячишко — другой и или Бенкендорфу надоест, или, по-домашнему, князю Долгорукому. Все остальные, в том числе и другие его превосходительства, при этом глухо молчат. Как же, такие «гиганты мысли» сошлись — стародавний личный друг самодержца и новый его зять!

Но сегодня, что б ему любезному лукавому присмиреть, времени для официального политеса совсем не оказалось. Пришлось напрямую просить у его сиятельства срочной аудиенции. Дело не запретное, но для великого князя неведомое. Отправил с этим «неотложным делом» секретаря. Пусть прогуляется по коридорам управления, подышит «свежим» воздухом.

Пока не спеша допивал официальный чай, секретарь вернулся обратно с сиятельнейшим «Да». Или даже так — «ДА». Ох уж эти средневековые византийские приличия. Почему бы ему просто не зайти к сослуживцу «на огонек»? Граф выше его по должности по казеной службе, он фактически при дворе. Т есть, по сути, равны. Но нет же, не положено. Тьфу!

Взял роскошную папку с надписью золотом «на доклад». Двумя пальчиками, небрежно. Как девушка берет послание от когда-то любимого, но теперь уже очень надоедливого жениха. Глядя на князя, любой чиновник поймет — это еще не начальник, но и тебе отнюдь не ровня. Как вольноопределяющийся. Тот же рядовой, но уже не товарищ солдатам.

В обширной приемной его сиятельства графа Бенкендорфа всегда было много разнотравчатых чиновников всяких чинов и должностей. Кто по делу, а большинство просто прилетели «на огонек». почти как мотыльки на костер.

Ну, любит человек многолюдство и привечает подчиненных! В отличие от своего заместителя затворника князя Долгорукого, который сразу завил, что его должность сплошная синекура и что разного рода прихлебатели могут не приходить — на доклад не примет, чина не даст.

Сквозь приемную Бенкендорфа он прошел, как ледокол через тающий весной лед — легко и не принужденно, хотя и с некоторым шумом. Никто и не подумал его остановить. Хотя здесь были и два жандармских генерала и даже еще один заместитель. Посмотрели на спесивое холодное лицо Константина Николаевича и молча пропустили. Слава богу, они в состав зятьев императора не входили!

В кабинете шефа жандарма, правда, спесивость гостя быстро исчезла, как и надменность хозяина. И не перед кем было выделываться и важные, очень важные дела нетерпеливо ждали.

— Англичанин еще один возможный вариант и нам необходимо незамедлительно с ним покончить хотя бы так, — подытожил князь, объясняя обращение в МИД.

Бенкендорфу к Нессельроде обращаться тоже не хотелось, но уже не так чрезмерно и совсем не противно. Он знал собственную административную силу, как друга российского императора и главы всесильного института жандармерии, не собираясь уступать свое место в ряду столичной бюрократии.