Прошло еще несколько дней. Константин Николаевич окончательно разобрался в хитросплетениях дела и был готов к докладу императору. И по текущему следствию, да и по изменению собственного положения.

Попаданец окончательно решился уходить с поста следователя. Практически второй раз, хоть и в другой жизни. Пусть трудно и морально больно, но ведь нельзя не двигаться!

Тем более, его не отодвигают на пенсию за ненадобностью. Наоборот, сам император предлагает важный пост в правительстве — министр внутренних дел! И настоятельно предлагает не только от себя, но и через свою дочь, его жену Марию.

И кажется, он стал понимать, что дело здесь заключается не только в беспокойстве о жизни и карьере зятя. Министерство внутренних дел, несмотря на все реформы первой четверти века, как Александра I, так и самого Николая I, все еще оставалось в XVIII веке. А ведь в дворе давно уже шел XIX век с его актуальнейшими проблемами и задачами.

Вот и работай попаданец, это ведь, наверное, твоя сфера?

Николай I пригласил его по-родственному, вечером, к семейному чаю, вместе с женой Марией Николаевной (а как же без нее), и с сыном Николаем Константиновичем (а без него тем более).

Император пил очень мало, даже слабое вино. Вот и теперь вдобавок к чаю предлагались различные соки и минеральная вода, но не более.

Константин Николаевич, впрочем, немного. И в предыдущей жизни, и, тем более, в этой. В XIX веке ведь, с подачи августейших братьев Павловичей — сначала Александра I, а потом и Николая I, дворянский свет вел в основном трезвую жизнь. Крепкие спиртные напитки, за некоторым исключением коньяка, считались простонародными. Дворянам же оставляли шампанское и винам. Фу, какая гадость! Лучше уж чай, на худой конец сок или вода.

Император Николай I доброжелательно выслушал рассказ о его розыскной работе. И только в конце беззлобно упрекнул о некоторой путанице. Выговор был легкий, потому как монарх теперь уже прекрасно понимал, что кроме великого князя, в этом деле никто бы не разобрался.

Единственно, когда он серьезно обозлился, это при упоминании главных преступников — англичан Алертона и Стюарта. Они аж сумели промелькнуть по всем трем делам, правда, по разной степени вины, но тем не менее.

Вот здесь Николай I впервые на памяти попаданца грязно выругался, благо Мария ненадолго вышла. Потом походил по кабинету (чай решили пить «по-рабочему», ведь и встреча у них подразумевалась деловая).

Успокоился, спросил про неприятное:

— В прошлые доклады у тебя постоянно мелькал какой-то Генрих. А сегодня он вообще исчез. Где он, этот негодяй?

— Ах да! — вспомнил попаданец свою промашку. Не сказал ведь монарху про этот псевдоним Алертона. Пришлось пояснить. Николай I хмыкнул, но ничего не сказал. Пошли дальше.

Кстати, сам Константин Николаевич себя виновным тоже никак не считал. Уголовное дело оказалось многоступенчатым, очень сложным и развивалось, как и положено, постепенно. И в этом случае он,по-видимому, совсем не виноват.

— Что же, — резюмировал император, — сокровища благодаря тебе снова отобраны и даже эти документы остались у нас. Пустьанглийские змеи шипят поодаль, зубы мы им вырвали.

Его следователь, правда, считал по-другому, ведь преступники должны быть наказаны, но монарху, конечно, сверху виднее. Он, по крайней мере, удовлетворен хотя бы тем, что все следствия окончены и вопросов больше нет

Только Мария Николаевна осталась очень недовольна, собираясь в одну из ближайших ночей устроить мужу бурную сцену.

Впрочем, это будет обычная семейная сцена без дальнейших итогов, своего рода прелюдия перед главным вопросом, причем, как со стороны августейшего тестя Николая Павловича, так и ее несравненной дочери Марии Николаевны.

И ведь еще кого начнешь бояться. Его прелестная жена, видимо, окончательно решила, что ее муж достоин должности министра, а сам он уже почти согласен, надо лишь настаивать. И она давила по-женски, днем и ночью продолжала ныть и ворчать, аж любовью с ней заниматься не хотелось.

Император говорил с ним помягче, и дело заключалось здесь не в нерешительном характере. О-о, жестокости и твердости он был сравним с носорогом, или, если не забывать про монарший статус, с львом.

Его беспокоило другое — если опять возникнет уголовное дело о воровстве или, не дай Бог, убийство, кто его раскроет? Второго князя Долгорукого он точно не найдет.

Но так или иначе, не прошло и месяца, как он был уволен с должности рядового жандармского следователя, зато взамен стал сразу министром внутренних дел. Карьера удивительная и очень быстрая, но только не для Константина Николаевича.