— Это точно он? — окидывая меня взглядом, недоверчиво пробасил «СССР». — Что-то не тянет он на чела, который вас троих мог отделать.

— Он самый! — злобно сверкая на меня зенками, выпалил загипсованный. — Вы с ним того… поаккуратнее. Самбист, наверное.

«Спартак» усмехнулся.

— Ага! Обязательно! Будем ласковы и нежны, блин! Эй, парень, не торопись, притормози. Разговор имеется.

Я остановился в нескольких шагах от подъезда. Сбежать, конечно, можно было. Вряд ли эти громилы меня догонят. Но что им мешает вернуться на лавочку и ждать меня дальше?

— Правда, что ты этого поломал? — кивнул на загипсованного амбала с кремлёвской башней на груди.

— И весьма об этом сожалею, — ответил я серьёзно. — Но у меня аллергия на ножи и прочие острые железки. С тех пор, как порезался в детстве скрепкой.

— Шутник, да? — мрачно прогудел, глядя на меня исподлобья, второй громила. — Верни бабки и живи себе дальше. Ты ж не дурак, понимаешь, что мы не отстанем. Никто тебе такой кэш не оставит. И всем руки не переломаешь.

— Братан дело говорит, — кивнул первый амбал. — Разойдёмся миром. Иначе по-другому договариваться придётся, — он задрал голову и прищурился на окна. — Ты ж не один живёшь. Кто у тебя? Мать, сестра? Сколько ей?

Угрозы, конечно, ожидаемые. И я бы с радостью отдал деньги, если б знал, где они. Но при всём желании пойти навстречу бандосам не мог. И ситуация складывалась крайне неприятная. Потому что выполнить угрозы они явно способны.

— Мужики. Вы, конечно, не поверите, но я, кажется… башкой треснулся, — проговорил я для очистки совести: вдруг прокатит, а я бы не попробовал. — У меня память отшибло. Я и себя-то едва вспомнил. А про то, где деньги…

— Ты из нас клоунов не делай! — раздражаясь, перебил «Спартак» и шагнул ко мне. — Сам знаешь, от кого мы! Не вернёшь бабки добром — будешь сеструху свою выкупать. И повезёт, если целиком получишь, а не частями! Понял, ты?! — и для пущей выразительности он крепко схватил меня за воротник.

Эх, опять двадцать пять!

— Врежь ему, чтоб уяснил! — азартно прошипел загипсованный.

Громила смерил меня взглядом и, видимо, решил, что совет дельный — для пущей убедительности не помешает наградить меня тумаком.

Он отвёл руку назад, явно собираясь разбить мне нос. Этого, конечно, я допускать не собирался. Ещё не хватало! Так что сам схватил его за грудки, что вызвало в глазах здоровяка немалое удивление, а в следующую секунду подтянул ноги к животу и, развернувшись горизонтально, упёрся ими ему в пресс, увлекая своим весом вперёд. Мы оба повалились на дорожку и покатились, так что уже через миг я оказался сверху и нанёс громиле хрусткий удар лбом в переносицу.

— Ах, ты, сука! — взревел второй бандос, и я отчётливо услышал у себя за спиной щелчок выдвинувшегося лезвия.

Наградив лежавшего амбала крепким хуком в челюсть, от которого его голова резко мотнулась, а глаза закатились и расфокусировались, я отпрыгнул за него, превратив тушу громилы в преграду. И как раз вовремя: лезвие промелькнуло передо мной по широкой дуге, разрезав воздух.

— Ты кем себя возомнил, урод?! — прошипел бандит, обходя товарища пружинистым шагом, свойственным боксёрам и любителям единоборств. Голову он опустил, прижав подбородок к груди, чтобы не получить апперкот. — Я тебя на ремни порежу, мразь!

— Много слов! — усмехнулся я. — Как насчёт дела? Или собачка только гавкает, но не кусает?

Нет, это не ради выпендрёжа. Просто лучше вывести противника из душевного равновесия, особенно если он что-то умеет. Это заставит его действовать спонтанно и даст мне преимущество. А оно мне точно не помешает.

Громила прыгнул ко мне, сокращая дистанцию, и тут же сделал выпад, целясь в живот. Я отбил его руку и ударил в лицо, но мой противник ловко уклонился и снова ткнул ножом — на этот раз в грудь. Пришлось поставить блок, уйти влево и нанести удар ногой. Носок ботинка угодил аккурат в пах амбала. Некрасивый приём, но не в уличной драке, особенно, если тебя пытаются продырявить лезвием. Что тоже, согласитесь, нечестно.

Бандит скрючился, издал стон и медленно опустился на асфальт.

— Сука!

Я резко ударил ногой ему по руке, выбив нож, который отлетел в кусты шиповника. Пусть поищет.

— Верну я вам бабки. Не нужны они мне. Только вспомню, куда дел.

— Тебе конец, тварь!

— Да-да, что-то такое я уже слышал. Мужик, я серьёзно: у меня память отшибло. Начисто!

— Звездит он! — визгливо крикнул бандос с забинтованной рукой. — С Левшой снюхался, падла! Признавайся, гнида, ему хрусты отдал?!

Я развёл руками. Вот ведь упрямая публика! И как таким объяснить, что рад бы, да не могу?

— Ну, хотите верьте, хотите нет. Не знаю я, где ваши деньги.

В этот момент начал подниматься громила, которому я расквасил шнобель. Провёл тыльной стороной ладони по лицу, помотал башкой, глянул на меня и потянулся в карман.

— Лучше не надо, — вздохнул я.

Мужик вытащил латунный кастет, напялил на толстые пальцы, пару раз сжал кулак и, покачиваясь, двинулся на меня. Такой штукой если в голову прилетит, без больницы не обойдётся. А то и на тот свет отправишься.