— Если только не поступишь в институт, — добавила мать. — Ты ещё можешь успеть.

В её голосе прозвучала надежда. Видимо, решила, что потерявшему память сыну не поздно взяться за ум.

Институт — это хорошо. Только надо понять, куда я могу податься. Ведь времени подготовиться к экзаменам у меня нет.

— А почему ты не на работе, мама? — спросил я, меняя тему. — Сегодня же будний день.

Вспомнилась дата на календаре.

7 июня 2050 года. Вторник.

— Так я ж отгул выпросила, — грустно улыбнулась Наталья Никаноровна. — Мне положено. За переработку.

— А кем ты работаешь?

— Уборщицей, — вздохнув, ответила женщина. — Кем ещё может устроиться жена изменника?

— Раньше мама была учителем биологии! — гордо вставила сестра.

— И… — я подбирал правильные слова, чтобы выяснить самое главное. — Хватает на жизнь? Ты ведь нас двоих тащишь. И разве я не подпадаю под закон о тунеядстве?

Про этот закон я ляпнул наугад.

Здесь другой мир, другие правила. Орки вон в милиции сидят. По обмену… И вполне может статься, что упомянутого закона не существует.

— Подпадаешь, — мать подтвердила мои опасения. — С сегодняшнего дня. Но у тебя есть четыре месяца, чтобы устроиться куда-нибудь… или подать документы на учёбу. Может, подумаешь насчёт института, сынок?

Я вспомнил, что в моём СССР закон о тунеядстве появился в «семидесятых». И правила игры были схожими. Тех, кто жил на нетрудовые доходы и уклонялся от официальной работы, маркировали аббревиатурой БОРЗ. Без определённого рода занятий. Отсюда, кстати, пошло словечко «борзой».

— Ясно, — тянусь за куском торта. Вот же вкуснятина! Не остановиться. — А что с моим отцом? Почему мы все неблагонадёжные?

Лицо матери осунулось.

— Папа твой был учёным, сынок. Работал в засекреченном НИИ, дома почти не появлялся. Сплошные командировки, разъезды… Я не знаю, что он сделал. Честно. Нам сообщили о его задержании. Потом Толю признали изменником Родины и… расстреляли.

Давние воспоминания причиняли женщине боль, но она продолжила:

— От Оленьки я всё скрывала, но потом нас стали вызывать на телепатические дознания. Хотели выяснить, что папа рассказывал о своих исследованиях.

— Выяснили?

— Нет, — мама всхлипнула и покачала головой. — Он подписку всегда соблюдал. Да и никакой он не изменник! Любил свою работу и страну любил… Не мог вредить государству, понимаешь?!

— Успокойся, мам, — я накрыл пальцы женщины своей ладонью. — Что случилось, то случилось. Мы же с тобой.

Наталья Никаноровна смахнула слёзы и робко улыбнулась. Красивая и интеллигентная женщина, но уж больно придавило её жизнью.

Мы посидели ещё некоторое время за столом.

Я узнал, что тест на лояльность не проходят все граждане поголовно. Только члены неблагонадёжных семей, достигшие шестнадцатилетнего возраста. Тех, кому нужно получать паспорт, тестируют ежегодно, а вот маму, например, только один раз проверили — когда случилась вся эту мутная история. И уже четыре года никуда не зовут.

Программа, по которой я проходил, называлась «Сын за отца не в ответе». По заветам товарища Сталина. Вот и мурыжили каждый год, стремились сделать из моего носителя полноправного гражданина. Владик, естественно, все тесты провалил — сказалась любовь к погибшему отцу. Да, мой предшественник, как и Оля, люто ненавидел систему, из-за которой лишился близкого человека. И это можно понять. Вот только с Косым и его подручными связываться не стоило…

Чтобы не травмировать женщину, я увёл разговор в другое русло. Начал расспрашивать про Олю, её успехи в школе, планы на будущее. Кажется, мелочи. Но из подобных мелочей складывается картина мира.

Так, учится моя сестрёнка в пятом классе обычной средней школы, год назад её перевели из октябрят в пионеры. Девочка умная, много читает, посещает спортивную секцию. Плавание. Мечтает поступить в институт, отучиться на красный диплом и поехать в арктическую экспедицию. Вот только тест на лояльность ей проходить тоже придётся. И не известно, какими будут результаты.

— А кто такие менторы? — задал я вопрос, мучивший меня на протяжении нескольких часов. — Можно поподробней? Ты, мам, вскользь о них упомянула.

— Ну, ты даёшь! — не выдержала сестра. — Это же опора советского строя! Одарённые, сверхлюди!

— Прямо сверх? — осторожно переспросил я.

— Они умеют использовать пси-энергию, — дала более чёткий ответ мама. — И творят… всякое.

— Что, например? — продолжал напирать я.

Сейчас мне нужны любые крупицы знаний. Прежде всего, я хочу понять, в чём радикальное отличие этого Союза от нашего. А отличие есть, невооружённым глазом видно.

— Зависит от класса, — блеснула знаниями сестра. — Правда, мама? Вождь у нас бессмертный, и он никогда не спит. А ещё есть лицедеи, физики, энергеты…