– Хорошо. Тогда слушай меня внимательно. Собери самых надежных ребят и организуйте свой отряд. Ваша задача - внимательно следить за фашистами и предателями и передавать нашим разведчикам соответствующую информацию...

Шменкель встал и, подойдя к рукомойнику, плеснул в лицо несколько пригоршней холодной воды. Затем вышел, чтобы не мешать командиру, сел на скамейку около дома, закурил.

"Да, гитлеровцы расстреляли учительницу и председателя сельсовета, а теперь пьянствуют, - думал он.
– А ведь рота, что стоит в селе, обычная рота вермахта, не какая-нибудь эсэсовская. Значит, и эти теперь тоже превратились в зверей. Неужели все стали такими?"

Хлопнула дверь. Паренек вышел из дома и присел рядом с Фрицем.

– Как тебя зовут?
– спросил Шменкель,

– Петя, а тебя?

– Иван Иванович.

Паренек чертил ногой по земле.

– Командир не берет меня в отряд. Ты не мог бы заступиться за меня?

– Он же дал тебе задание. Командира нашего не так легко уговорить.

Петя потянул носом, но ничего не сказал.

– Ты вот говорил командиру, что фашисты в деревне перепились, продолжал Фриц.
– Скажи, они все такие или есть среди них и порядочные?

Паренек рассмеялся:

– Порядочные немцы?! Я еще таких не видел. Ни одного!

– Тогда посмотри на меня. Я ведь один из таких.

– Как вы сказали?

Петя как ужаленный вскочил на ноги и смерил Фрица взглядом, полным ненависти:

– Вы... немец?!
– выпалил он.
– Германия, это...

И он плюнул Шменкелю под ноги.

Фрица будто парализовало. Слова паренька обожгли его, и не как личное оскорбление. Шменкель почувствовал обиду за всю немецкую нацию. Он не был в состоянии произнести ни слова.

В это время с шумом хлопнула дверь. Вышедший из дома Просандеев сразу все понял.

– Ты что, с ума сошел, Петя? Немедленно извинись!

– Это же немец, немец, понимаете?.. Почему вы его держите в отряде?..

Командир схватил мальчишку за руку:

– Замолчи немедленно!

Паренек стих, но Фриц видел, как он весь дрожит от возбуждения.

Машинально Фриц вытер рукой капельки слюны, которые попали на него, и попросил:

– Отпустите его, товарищ командир. Пусть идет.

– Нет. Он останется здесь. Я не потерплю, чтобы оскорбляли бойцов моего отряда. Не потерплю.
– Командир не мог успокоиться.
– Ни один человек в отряде не стыдится воевать рядом с Иваном Ивановичем, а ты плюешь в него. Я вот отлуплю тебя как следует, сопляк. Скажи, сколько фашистов ты отправил на тот свет, ну скажи, сколько?

Паренек молчал.

– Ни одного, а он, - командир показал на Шменкеля, - уничтожил их больше десятка. А знаешь ли ты вообще, что это за человек?

– Немец он!
– с ненавистью повторил Петя, метнув сердитый взгляд на командира отряда.

– Точно, немец. А разве Тельман не был немцем?

– Тельман? Это - совсем другое дело, - пробормотал мальчишка.

– Вовсе не другое, - не унимался командир.
– Отца Шменкеля убили полицейские, а его самого бросили в тюрьму как комсомольца. Он - такой же комсомолец, как и ты.

Петя опустил голову и молча смотрел себе под ноги. Потом тихо проговорил, обращаясь к Шменкелю:

– Я этого не знал. Простите меня, пожалуйста...

– Хорошо, - сказал Фриц, - забудем это.

– Надо учиться разбираться в людях, - поучал командир паренька.
– Ну а теперь беги домой!

Глубоко вздохнув, Просандеев сел рядом со Шменкелем.

– Скажи, Иван, тебя порой не тянет на родину?

– Бывает, - признался Шменкель.
– Особенно ночью. Я часто думаю, как там жена, детишки... Сердце сжимается, и тогда мне очень хочется домой.

Упершись ладонями в колени, командир смотрел себе под ноги и внимательно слушал.

Шменкель продолжал:

– А собственно, что у меня за родина? Что это за родина, где из каждого человека стараются сделать убийцу? Где гарантия, что они не оболванят каждого немца? И в то же время я не могу не надеяться, что таких, как я, немало.

Помолчав, командир заговорил:

– Может, они и опомнятся, когда мы их как следует поколотим. Под Москвой они уже почувствовали силу нашего удара. Но это было только начало. Ты на этого паренька не обижайся, Иван. Фашисты слишком много насолили нам.

На рассвете партизаны заняли позицию на опушке леса. Шоссе в этом месте делало петлю, и партизаны оседлали его с обеих сторон. Постепенно становилось все светлее, туман поредел. Просандеев проверил маскировку позиций.

Шменкель лежал за пулеметом. Вторым номером у него был Рыбаков. Оба получили приказ - открывать огонь, только когда последний мотоциклист минует петлю на шоссе.