Шменкель иронически заметил:

– Это каждый может так про себя сказать. Мне же необходимо ответственное лицо и очень надежный человек.

В доказательство своей надежности Румянцев открыл бумажник и, достав какие-то справки, протянул их офицеру. Но Шменкель даже бровью не повел. Кивнув Коровину, он приказал ему потребовать от надсмотрщика полицейское удостоверение. И вдруг, случайно взглянув на листок бумаги в руках полицая, Шменкель увидел написанные вкось и вкривь фамилии жителей села. Это был список тех, на кого Румянцев уже донес гитлеровцам. Шменкель с трудом сдерживал охватившее его возмущение. Коровин, тоже стараясь не показать своего гнева, монотонным голосом переводил рассказ полицая. Перед многими фамилиями стояли крестики - эти люди уже были расстреляны гитлеровцами. Другие фамилии были обведены кружочками. Это означало, что данных людей повесили, и опять-таки не без помощи Румянцева.

Вдруг Шменкель услышал за своей спиной возглас возмущения. Это Рыбаков увидел список, который был у Фрица в руках. Лицо у Рыбакова стало злющим, да и автомат Петр держал так, будто вот-вот хотел пустить его в ход.

Шменкель сделал шаг в сторону и крикнул Рыбакову:

– Солдат, кто вас так воспитывал? Какое вы имеете право так нахально себя вести?

Рыбаков сразу опомнился, взял себя в руки и, вытянувшись, гаркнул по-немецки:

– Так точно!

Румянцев, к счастью, был слишком глуп и к тому же так увлекся, доказывая важность своей деятельности, что ничего не заметил. Усилием воли преодолев отвращение, Фриц похлопал полицая по плечу.

– Всегда носите этот документ при себе. Он скоро может понадобиться, сказал Шменкель и, переменив тон, строго приказал: - А сейчас немедленно ведите нас к дому старосты,

По дороге в село полицай несколько раз пытался завязать разговор, но Шменкель обрывал его:

– Разговаривать будем потом, а сейчас - только вперед!

Теперь, столкнувшись с этим грязным типом, Шменкель был полностью согласен с Дударовым относительно того, что таких мерзавцев нужно уничтожать.

В центре села в просторном доме, крытом черепицей, староста сделал местное отделение полиции. Кабинет старосты находился в этом же доме. Внутри дом походил скорее на пивную, чем на служебное помещение. Стол был весь в пятнах, около печки валялись пустые бутылки, на стене висел большой портрет Гитлера под стеклом, густо засиженным мухами. В доме пахло махоркой и водкой. При виде вошедшего немецкого офицера с лавки вскочил парень с белой повязкой на рукаве (такие повязки носили помощники полицаев). Он, видимо, спал, хотя и находился на дежурстве. Румянцев услужливо спросил Шменкеля, дать ли им водки и что изволит кушать господин офицер.

– Ничего. Принесите молока!
– проговорил Шменкель и, поймав удивленный взгляд полицая, показал рукой на желудок, как бы объясняя, что ему противопоказан алкоголь.

Когда Румянцев вышел из комнаты, Шменкель сел на стул и стал слушать, о чем Коровин спрашивает помощника полицая.

– Этот дом, - рассказывал парень с глазами убийцы, - до двадцать третьего года принадлежал одному кулаку. Позже здесь находилось правление колхоза, а теперь отделение полиции. Здесь же живет и староста Петухов с женой.

– Жена у него здешняя?
– спросил Коровин.

– Нет.
– Парень хихикнул.
– Староста Петухов выиграл ее в Вадино в карты у господина гауптшарфюрера.

Вернулся Румянцев, неся крынку молока и чистые стаканы.

– Сколько полицаев находится в Скерино?
– спросил его Шменкель.

– Шесть, господин лейтенант, кроме меня.

– Хорошо. Старайтесь лучше, Румянцев. Областная комендатура Смоленска установила, что подготовка полицаев проходит неудовлетворительно. Немецкое государство не затем содержит русские полиции, чтобы бандиты могли оставаться безнаказанными. Так вот, в селе Шамилово открываются курсы, на которые нужно откомандировать всех местных полицаев. Там они пройдут курс политической и военной подготовки.

Шменкель подождал, пока Коровин переведет его слова, потом посмотрел на часы и строго сказал:

– Приказываю вам за полчаса собрать всех полицаев. У каждого должно быть оружие, боеприпасы и паек на трое суток. Вы лично будете сопровождать их на учение и сами примете в нем участие. Понятно?

– Я вас прошу...
– начал Румянцев.
– Дело в том, что недалеко отсюда находятся партизаны, и если в селе не останется ни одного полицая, то... Разрешите обождать. Скоро староста Петухов вернется в село.

– Как вы смеете?!
– Шменкель стукнул кулаком по столу.
– Вы не хотите выполнять приказ вермахта? Может, вы заодно с большевиками? Я прикажу как следует вас всех проверить! И тогда вас ничто не спасет!

Румянцев застыл по стойке "смирно". Его уши пылали.

– Я мигом, - затараторил он вдруг, - можете на меня положиться.
– И по-военному повернулся кругом. Второй полицай пошел вслед за ним. Коровин что-то спросил Шменкеля по-русски.

– Я вас не понимаю. Может, вы объясните мне это на моем родном языке?
– переспросил его Шменкель.

– А что, если подождать возвращения старосты?
– повторил свой вопрос Виктор, на этот раз уже по-немецки.

– Это невозможно.

Фрицу и самому эта мысль не давала покоя, но он гнал ее прочь. Кто знает, вдруг Петухов вернется в село не один, а в сопровождении эсэсовцев. И тогда трое разведчиков попадут к ним, как мышки в лапы кошке. Фриц не стал ничего объяснять Коровину, так как этот дом был вражеской территорией, а у стен могут быть уши.

– Мы должны уложиться вовремя. Идите проконтролируйте, как Румянцев выполнит мой приказ.