И профессор, развернувшись, зашагал прочь.

– Как поживает ваш сын Иоган, господин профессор? — злорадно прокричал ему в след де Ленкальм.

На внезапно порозовевшем лице де Ляпена выступило несколько крупных капель пота, и он инстинктивно потупил глаза, как человек, услышавший какую-то постыдную правду своей жизни. И ничего не ответив, сделал вид, что не расслышал вопроса.

Де Ляпен вышел из дворца быстрым шагом, направившись к стоящей в отдалении бричке.

— Добрая половина лекции уже прошла, -глядя на часы, проворчал он стоявшему рядом с бричкой кучеру. — А все извольте узнать из-за чего? Лишь из-за того, что одна особа не может встать пораньше, — и с легкой досадой добавил, усаживаясь в бричку: — Хотя кого из студентов это расстроит? Им только развлечения да должности подавай, а знания для них не более чем бесполезный мусор.

Из дворца вышел сопровождаемый де Ленкальмом канцлер. Де Линкальм что-то произнес, вызвав у канцлера короткий смешок, и они оба посмотрели в сторону профессора.

— Господин, вы бы оделись побогаче, а то другие господины смеются, — видя это, простодушно произнес кучер, крупный парень с добрым, но слишком по-деревенски наивным лицом, какое обычно бывает у крестьянина, попавшего в бурную городскую жизнь.

Де Ляпен усмехнулся и, постучав пальцем по начавшей лысеть голове, проворчал:

— Умного человека и так видно, а коль в голове пусто, то и никакие одеяния не помогут.

Проехав королевскую рощу, бричка оказалась на Центральном проспекте Лиции. Вдоль главного храма Акилина с обеих сторон проспекта расположились приковывающие взор своими яркими вывесками кабаки. Из них шатаясь и норовя угодить под копыта проезжающих экипажей, вываливалась после ночных гуляний золотая вистфальская молодежь, не умеющая ничего, кроме как прожигать деньги своих родителей.

«Вистфальцы любят заниматься лишь двумя вещами: пить вино и молиться Акилину, и, судя по всему, для счастья им нужно объединить эти вещи», — любили, смеясь, говорить проезжающие здесь ройзсцы, с презрением наблюдая за варварским народом.

— Какой позор, ты только посмотри, на что ты похож! — донеслось до профессора ворчание пожилого аристократа, ругающего только что вышедшего из кабака сына. Надетый на молодого лорда фрак был разодран в клочья, словно кто-то прошелся по нему ногами, а из разбитого носа все еще продолжала капать кровь, пачкая грязный платок, который тот прислонял к своему лицу.

— На себя лучше посмотри, — заплетающимся языком огрызнулся сынок.

Лицо отца побагровело:

— Можешь хоть целый день кувыркаться по кабакам, но денег я тебе больше не дам!

— Дашь! — грозно наступая на отца, произнес сын.

Послышался звон пощечины.

– Чем иметь такого сына, лучше вообще не иметь никакого, — недовольно проворчал де Ляпен, наблюдая эту сцену.

— Час прошел, а его все нет, — переминаясь с ноги на ногу, произнес какой-то студент.

— Никакая причина пропуска занятий не может быть уважительной. Это вам, сударь, Академия, а не трактир, чтобы приходить сюда, когда вам вздумается, — подражая голос де Ляпена, смеясь, ответил товарищ.

— Да он может вообще сегодня не изволит явиться. Давайте расходимся, господа! — прокричал кто-то в толпе.

— А я вас, сударь, и, не задерживаю, — раздался позади них скрипучий голос бесшумно подошедшего профессора.

Взглянув поверх очков на своих учеников, де Ляпен проворчал:

— Коль вам не нужны знания, можете быть свободны. Академия как-нибудь перенесет столь тяжкую утрату.

И студенты, вынуждено потупив глаза, вошли в аудиторию.

Не успел профессор начать лекцию, как дверь снова распахнулась, и в нее с виноватым видом проскользнул швейцар:

— Господин, -опустив глаза, пролепетал он, — никак не мог вас найти. Для вас срочное послание.

Профессор искривился от недовольства:

— Нельзя было после занятий передать, — проворчал он себе под нос, беря в руки записку.

И, прочитав написанное, де Ляпен бросил беглый взгляд на своих учеников, пробормотав:

— На сегодня занятия окончены, — и вышел из класса.

— И чего только приходил? — удивленно проворчал какой-то студент, глядя в спину профессору.

— Совсем рехнулся дед, — ответил ему кто-то из товарищей.

Бричка профессора медленно катилась по улицам Лиции, словно и вовсе не желая прибыть в пункт своего назначения.

Заметив впереди кого-то из знакомых, де Ляпен стыдливо опустил глаза:

— Сверни в переулок, — недовольно прокряхтел он, обращаясь к кучеру.

Вскоре они подъехали к Городской расправе Лиции. Профессор виновато осмотрелся по сторонам, и, выскочив из брички, юркнул внутрь здания.

Глава Городской расправы господин де Ласк, пухлый еще совершенно не старый человек с сонными, словно слегка затуманенными глазами, смотрящими куда-то в пустоту скучающим взглядом, постукивал пальцами по столу, ожидая посетителя.