— Великолепно, — восхищенно произнес Филипп, рассматривая листовку, которую друг держал в руках.

— Старался, — скромно ответил редактор. — Знаете, нелегко такое печатать, чтобы не попасться.- А затем укоризненно добавил: — А вы еще опаздывать умудряетесь.

Альберт вытащил из кармана исписанный от руки листок и вручил Алэру.

— Сделаю, как снова на ночь сторожить «Дом издательств» останусь, — ответил редактор, — набирать такое днем прямая дорога в Аквоморий.

И, убедившись еще раз, что их никто не видел, удалился внутрь здания.

– Мы, последние люди в Вистфалии, кто не вылизывает задницу тирану, неся в массы неугодную ему правду, — прошептал Филипп.

— Никос и свобода несовместима, -ответил Альберт и, усмехнувшись, добавил: — Сколько бы «невидимые защитники» не вылавливали неугодных людей, они никогда не смогут подавить свободное мнение, сделав всех безропотными рабами, об управлении которыми Никос так мечтает.

Бледные лучи утреннего солнца украдкой освещали покрытые синим налетом домики, на которых одна за другой хлопали открывающиеся ставни просыпающихся людей.

— И сколько еще они будут прилеплять сюда эти бумажки? — услышали друзья недовольное ворчание какой-то женщины, оттирающей со стены магазина повешенную ими ночью листовку.

– Заняться этим бездельникам нечем, — ответила другая женщина, заходя в торговую лавку. — Вот и клеят всякую чушь по ночам.

— А мне потом убирай с утра, — проворчала первая женщина.

Альберт вздохнул, наблюдая за тем, как, даже не будучи прочитанными, исчезают плоды их трудов.

— Когда-нибудь и они всё поймут и будут так же, как и мы, бороться за свою свободу, — успокоил друга Филипп. — И наши труды будут не напрасны.

Альберт согласно кивнул головой:

— Правление тирана будет продолжаться столько, сколько будут терпеть его подданные.

— Смотри, — произнес какой-то мальчик идущему рядом с ним деду, показывая статью в «Вистфальских вестях», — теперь каждый наш воин вооружен таким аквоморовым мечом!

— Заботится его величество о величии страны, заботится, — прокряхтел дед. — Пусть теперь только попробуют аутсменские собаки тявкать в нашу сторону!

— И пока тирану ничего не угрожает, -договорил Альберт, наблюдая эту сценой.

Им навстречу, из-за угла дома, вынырнули двое мужчин в заляпанной аквомором одежде, один из которых чертыхался, трясся руками:

— И за эти гроши я должен тратить свое здоровье, обрабатывая синий яд!

— Где это видано, чтобы человек, работающий с ядом, еле сводил концы с концами? Мы каждый день вдыхаем его пары, и никому до этого нет никакого дела. Вот умру я, и кто будет кормить мою семью? Или они думают, что с тех грошей, что мне платят, я могу сделать сбережения?
– выругался другой рабочий.

— Совсем нас уважать перестали. Мой дед, работая с аквомором, купил дом и кормил девятерых детей, а сейчас кроме Синей чахотки ничего не заработаешь, -брызгая слюнями, чертыхнулся первый.

— Да зажрались совсем. Жадность не знает пределов.

— А может быть, дело не только в ней, а в устройстве Вистфалии, давшей безграничную власть горстке людей и отстранившей вас от управления государством? — встрял в их разговор Альберт.

Рабочие с удивлением посмотрели на двух одетых в дорогие черные фраки молодых лордов:

— Не нужно нам никакое управление государством, негоже это лезть в дела, которые нас не касаются, нам бы зарплату по больше и все, — нерешительно ответил рабочих.

— Разве вам нравится произвол, чинимый горсткой людей? Разве вас устраивает, что вы и ваши дети будете вынуждены жить в стране, считающей вас рабами, травящей ядовитыми аквоморовыми парами, ссылающей за неугодные слова в Аквоморий?

Рабочие, опасливо взглянув на него, ничего не ответили, поспешив удалиться.

— И чего этому лорду от нас надо было?
– проворчал первый рабочий.

— Ты разве не понял, балда ты этакий? Они нас к бунту склонить пытаются, точно аутсмерские шпионы.

— Может, сообщим в Городскую расправу?

— Без нас как-нибудь разберутся, зачем нам лишние заботы?

Альберт, вглядываясь в удаляющиеся спины, с грустью подумал: «Вот поэтому вы и работаете за эти гроши».

– И зачем ты заговорил с ними? Нельзя, чтобы наше великое дело провалилось из-за какой-то мелочи, -услышал он недовольное ворчание Филиппа.

Альберт виновато опустил глаза.