Я бросил в ее сторону уничтожающий взгляд и сделал большой, неторопливый глоток прямо из бутылки. — Иди нахуй, — ответил я, поморщившись после того, как проглотил.

Ее губы сжались от гнева, а бровь приподнялась. — Так не разговаривают с матерью, Зейден.

Я невесело рассмеялся. — Моя мать умерла.

Она раздраженно вздохнула и сложила руки на стойке бара перед собой. — Прекрасно. Тогда я смогу поговорить с вами как ваш куратор, агент Де Роса. Вы знали...

К черту это. Она только что подлила бензина в тлеющий очаг моего гнева, и я взорвался прежде, чем она смогла произнести еще хоть слово.

— Что я знал? — Взревел я, отодвигая табурет от стойки и отшвыривая его в сторону, когда он упал. — Я знал, что ты нас подставляешь? Что ты работала с этим отвратительным куском дерьма Чейзом Локхартом все это гребаное время? Мама, ты обещала мне, что она в безопасности. Ты, блядь, поклялась мне, что все это обеспечит ее безопасность. — Мой голос дрогнул, и я знал, что она это услышала. Ее глаза сузились, как будто я только что выстрелил. — Ты сказала мне, что если я сделаю это, Дар будет неприкосновенна.

Сейчас я умолял ее глазами, всем своим существом. Все это дерьмовое шоу шло вразрез со всем, что она обещала. Я хотел, чтобы она объяснила, и мне не хватало зрелости и веры в нее, которые Лукас только что продемонстрировал по-отношению ко мне. Можете считать меня сумасшедшим, но ложь моей матери обжигала меня и раньше. Каким-то образом я знал, что это было сделано не для того, чтобы помочь мне или Дар.

Моя прекрасная мама, бывшая Вероника Де Роса, просто глубоко вздохнула и, склонив голову набок, беззастенчиво посмотрела на меня. — Я солгала.

Эти два слова заставили меня покраснеть, и прежде чем я успел осознать, что делаю, я приставил пистолет к ее голове. Только тогда я увидел, что на ее лице отразилось какое-то чувство вины.

— Ты собираешься застрелить меня, Зайден? Свою собственную мать?

Я усмехнулся. — Назови мне хоть одну причину, почему я не должен этого делать.

Она облизнула губы, ее глаза расширились и не моргали, когда я приставил пистолет к ее лбу. — Потому что я люблю тебя, сынок. Я бы никогда не сделала ничего, что могло бы причинить тебе боль.

От напряжения мой палец на спусковом крючке напрягся, и я горько усмехнулся. — Ты даже не знаешь, что такое любовь, Вероника. — Сглотнув подступившую к горлу желчь, я убрал пистолет и отвел взгляд. — Ты не стоишь платы за уборку.

Ее поза слегка смягчилась от облегчения, и это снова привело меня в ярость. Я должен был убить ее в тот момент, когда она вернулась в мою жизнь пять лет назад.

— Зейден, — тихо сказала она, — я знаю, ты не понимаешь...

— Это мягко сказано. Ты собираешься мне это объяснить? — Я перевел взгляд обратно на нее, встретившись с холодными голубыми глазами, которые были зеркальным отражением моих собственных. Впрочем, я уже знал ответ. Он был написан у нее на лице. — Конечно, нет. Убирайтесь к черту из моего заведения, агент Лоуренс. — Она никогда не использовала свое настоящее имя, когда была замужем за моим отцом, и когда она всплыла, чтобы завербовать меня в тот день после резни «Лесных Волков», она вновь представилась мне как агент Ребекка Лоуренс.

Ее губы сжались; она сделала еще один глубокий вдох, затем коротко кивнула и встала. — Между нами еще ничего не закончено, Зейден, — тихо сказала она мне.

Я усмехнулся. — О, это действительно так. Считай, что я подал в отставку.

Она напряглась, и напряжение отразилось на ее лице. — Не говори глупостей, сынок. Это была не добровольная должность.

— Нет, это не так, — согласился я с горьким смешком. — Но ты только что уничтожила единственный рычаг давления, который у тебя был против меня. Так что, при всем должном уважении, мама? Иди к черту.

Она долго смотрела на меня, затем разочарованно вздохнула. — Мы обсудим это позже, когда ты будешь менее эмоционален. — Развернувшись на каблуках, она начала покидать бар по моей просьбе, но я издал низкое раздраженное рычание, когда в моей голове возникла мысль.

— Подожди, — рявкнул я. Она сделала паузу, повернулась и посмотрела на меня, приподняв бровь. — Как долго? — Я спросил. — Как давно он связан с ФБР? Тот жеманный дурак снаружи назвал его директором, но мы с тобой оба знаем, что это неправда. — Один из резервных агентов сказал это сразу после того, как я ударил Чейза. Он тоже ухмыльнулся.

Моя мать с отвращением сморщила нос. — Конечно, он не директор ФБР. Но он добился высокого положения по службе и каким-то образом - бог знает каким - убедил многих агентов низшего звена поддержать его. Они называют его "новым директором", когда рядом нет никого, кто мог бы услышать их неуважение к нынешнему директору.

Я недоверчиво покачал головой. — Я не понимаю. Чейз Локхарт. Он клинически ненормальный. Как, черт возьми, это произошло? Почему ты мне никогда не говорила?