Иметь дело с Ричем было в каком-то смысле проще, потому что всегда было понятно, что от него можно ждать. А Роб — он был как петарда, про которую думаешь, что у неё потух фитиль, подходишь заново поджечь, а она — бабах! — и отрывает тебе голову.

Третьим был высокий и очень толстый Джез Боуэн, которого все звали Джезбо. Ему уже исполнилось семнадцать, и поэтому он был у них главным. Две собаки принадлежали ему, а одна — Ричу.

У нас с Кенни собаки не было, потому что отец сказал, что мы не можем её себе позволить.

Собаки Джезбо были похожи на Джезбо, но только немножко не такие толстые. Одна была помесью питбуля с кем-то покрупнее. Скорее всего, с ротвейлером или с какой-нибудь ещё породой со слюнявой пастью и отвисшими брылями. Ненавижу собак, которые, когда кусают тебя, ещё и всего обслюнявливают, потому что это как-то уж совсем унизительно.

Этого пса, помесь питбуля с кем-то ещё, звали Сатана. Кенни как-то ошибся и назвал его Сантой, и вслед за Кенни так иногда стали называть его и другие ребята, но только когда не слышал Джезбо.

Другую свою собаку, суку питбуля, Джезбо назвал Шалавой.

Сатана и Шалава.

Это всё, что вам надо знать про Джезбо.

Собаку Рича и Роба, джек-рассел-терьера, звали Тина. Этой маленькой злобной дряни можно было не опасаться: даже если бы очень постаралась, ни до чьей задницы она бы просто не допрыгнула.

6

Не сразу, но я всё-таки разобрался, что тут было к чему.

Они все трое с собаками стояли под деревом. В птицах и животных я разбираюсь неплохо, а в деревьях — намного хуже, поэтому про это дерево могу сказать только то, что оно было очень большим и старым. Росло оно на склоне на самом краю Зарошки. Его кривые толстые корни сначала уходили под землю, а потом выпрыгивали наружу, как дельфины из морской волны.

В земле между корнями была довольно большая дыра — при желании в неё можно было просунуть голову.

Кенни хлебом не корми, дай залезть головой в какую-нибудь дыру и там застрять.

У Рича и Роба с собой были лопаты. Джезбо зачем-то вооружился молотком. Собаки, дрожа от нетерпения, нарезали круги вокруг хозяев, фыркали и гавкали.

— Джезбо, что здесь происходит? — спросил я, хотя уже и сам догадывался, что они, скорее всего, загнали в нору лису.

— Это барсучья нора, — ответил Джезбо. — Кенни, ты же хочешь поиграть с барсучками?

— Хочу! — воскликнул Кенни. У него на лице сияла широченная улыбка.

Так вот, оказывается, в чём дело. Джезбо послал Кенни за мной, чтобы я поучаствовал в их забаве.

Ну уж нет.

— Вы прекрасно обойдётесь без нас, — сказал я, стараясь не смотреть в лицо Джезбо — у него же этот чёртов молоток.

Джезбо ухмыльнулся так, что его рожа сразу запросила кирпича.

— Кенни, но тебе ведь очень хочется поиграть с барсучками, правда? — сказал он.

— Конечно! Для этого и пришёл. И брата привёл, как ты сказал, чтобы он тоже поиграл.

— Кенни, нам нужно домой, — сказал я и положил руку брату на плечо. — Идём, сделаем себе хлопьев с молоком. По-моему, в буфете осталась пачка «Фростиз».

Кенни шарахнулся от моей руки, как от раскалённого утюга.

— Ты никогда не даёшь мне играть, — заканючил он. — Я домой не пойду. Я не хочу есть. Я не люблю «Фростиз».

— Ты путаешь, «Фростиз» ты любишь, — сказал я как можно спокойнее. — Тебе не нравятся «Уитабикс». И ещё яичница.

— Вы оба останетесь, — по-хозяйски распорядился Джезбо.

— Я — нет, — ответил я. — То, что вы делаете, — плохо. Противозаконно.

Уже в следующий миг я понял, что этого говорить не стоило.

— Про-ти-во-за-кон-но, — передразнили меня Рич и Роб такими специальными козлиными голосами, чтобы показать, какой я жалкий додик, и сами же заржали, довольные своим остроумием.

— Жаль, твой папаша не вспомнил о законе, когда прятал у себя в сарае ворованные дивидишки, — сказал Рич.

Роб хохотнул, а потом они оба посмотрели на Джезбо. Ухмылка жирным слизняком ещё шире расползлась по его физиономии.

Тут надо объяснить про дивиди и почему при упоминании о них все так развеселились.

Мой отец находился под подпиской после того, как полиция нашла у нас в сарае целый склад видеодисков. Мик Боуэн, отец Джезбо, сказал ему, что они пиратские. По его словам, даже если диски обнаружат, предъявить моему отцу смогут только нарушение авторских прав, а за это никого ещё ни разу не посадили. Он предложил отцу двести фунтов за то, чтобы он на время оставил их у себя, и отец согласился. Деваться ему было некуда, потому что Мик Боуэн как бы заправлял всеми делами в нашем городке, и, если ты ему отказывал, это значило, что скоро тебе перебьют окна в доме и, возможно даже, хорошенько наваляют твоим детям.