Но диски оказались не пиратскими, а самой настоящей лицензионкой, украденной со склада в Бирмингеме. Поэтому отец получил обвинение в укрывательстве краденого и перспективу загреметь за решётку. Полицейские обещали, что, сдав тех, кто передал ему видеодиски, отец отделается общественными работами. Но стукачом мой отец никогда не был.

От маминого ухода он так до конца и не оправился, но до этой истории более или менее держался. У нас всегда была еда на столе, со шмотками тоже всё было в порядке. Два года он работал в магазине рыболовных принадлежностей, потом продавал разную хрень типа тряпок для посуды на рынке в Понтефракте. После этого занялся распространением флаеров и прочего рекламного мусора. Какое-то время он даже разносил газеты, но завязал с этим, когда узнал, что из-за этого над нами с Кенни смеются в школе.

После того как отца повязали с дивиди, у него опустились руки. Он целыми днями пялился в ящик, а по вечерам накачивался дешёвым баночным пивом. Ничего особо плохого он при этом не делал. Собственно говоря, он не делал вообще ничего. Как мне кажется, он просто ждал, что будет дальше. Если его посадят, нас с Кенни отдадут в приют. Он, насколько я понимаю, так сильно этого боялся, что старался о таком варианте вообще не думать.

Короче, вот над чем эти трое потешались в Зарошке и вот почему, не считая всего остального, я так ненавидел Джезбо и его отца.

Джезбо подошёл ко мне и обнял за плечи своей тяжёлой рукой. Собаки тоже подошли. В смысле собаки Джезбо. Тина, джек-рассел, тянула поводок, сгорая от нетерпения залезть в нору.

— Я тебя не задерживаю, — сказал Джезбо. — Мы же типа, как говорится, в свободной стране. Но если ты уйдёшь, бедняжка Кенни останется совсем один, без бвашика, и никто его, если что, не пвиквоегп. А барсуки, они бывают такие свирепые…

Мы оба с Кенни понимали, что Джезбо имеет в виду не барсуков.

Я пожал плечами:

— Ладно, остаюсь. И делайте что хотите, но, чур, без меня. Потому что это неправильно.

— Поступай как знаешь, маменькин сынок, — глумливо произнёс Джезбо. — Ой, я совсем забыл. Маменьки-то у тебя, по-моему, и нету?

Рич с Робом рассмеялись, и, как всегда, когда кто-нибудь смеялся, Кенни засмеялся тоже.

Потом Джезбо перестал обращать на меня внимание, и охотники принялись за дело, а я стоял и как дурак молча за ними наблюдал.

Ниже по склону они нашли ещё два выхода из норы и перегородили их сеткой. Причём почти всю основную работу проделал Кенни, остальные всё больше покрикивали на него и командовали, что и как делать.

Закончив, они собрались запускать в нору джек-рассела Тину.

Но я понимал, что они всё делают неправильно. Так охотятся с хорьками на кроликов. Ставят сетки на выходы из кроличьей норы и запускают под землю хорька; обделавшись от страха, кролики пулей вылетают наружу и попадают в сети. Специалистом по барсукам я себя не считал, но точно знал, что они не кролики.

— Они там убьют вашу собаку, — сказал я.

Мне не то чтобы захотелось им помочь — я просто пожалел Тину. Она, конечно, была маленькой злюкой, но не такой конченой тварью, как две другие собаки.

— Закрой рот, — огрызнулся Роб. — А то щас сам в эту вонючую дыру полезешь.

Когда все отсмеялись, Рич запустил Тину в нору. До этого, как я уже говорил, она тянула поводок и рвалась в бой. А сейчас, чуть сунувшись в нору, отрывисто тявкнула, фыркнула и выскочила наружу.

Не такая уж она, значит, и дура.

Роб грязно её обругал, схватил за шкирку и запихал обратно в нору. Тина попыталась вылезти наружу, но Роб упёрся рукой ей в задницу и всё-таки затолкал под землю. Тина исчезла из виду, только из темноты раздавался топот её маленьких лап.

— Порядочек, — сказал Джезбо. Похожая на слизня ухмылка будто приклеилась к его роже. — Быстро давайте к сеткам.

Рич и Роб встали каждый у своего выхода из норы. И у того и у другого в руках был мешок. Я так понимаю, они собирались посадить в мешок барсука, когда тот выскочит из норы и запутается в сетке. Однажды мне попался на дороге сбитый машиной барсук, он был огромный. Мне бы в голову не пришло запихивать его живого в мешок, даже если бы он попался в сеть.

9

Смех и шутки продолжались до тех пор, пока из норы не донёсся шум. Донёсся он сразу из всех трёх выходов из неё и одновременно прямо из-под земли. Сначала зарычала собака, а потом послышалось шипение, но оно было не похоже на то, как шипят кошки. Скорее такой звук мог издавать дракон или кто-то вроде. Ну то есть кто-то выдуманный, а не настоящий.

Потом, судя по звукам — хрипу, вою и жалобным взвизгам, — завязалась драка.