Мана сделала то, что обычно делала в любой сложной ситуации. Затряслась. Почти завибрировала. Молча и глядя на Рио огромными испуганными глазами. Понятное дело, что ей очень хотелось пакет и вообще избавиться от всего, что есть в ящике, но воспитание, традиции… а, с другой стороны, объясняться со всеми признавшимися? Нереально.

Выручила Хиракава. Решительно подошла, забрала у Коджимы пакет, небрежно попихала в него все письма Маны, а затем, смяв всё это дело со злодейским видом, демонстративно уронила в мусорную корзину. Завершила выступление она подходом к Шираиши, и, хозяйски обняв ту за талию, рявкнула так, что услышали все многочисленные свидетели:

– Она встречается со мной! Кто против – иди сюда! Разберемся!

– Акира! – тут же вставил свои пять йен Рио, - Спорим, что уже после обеда про нас с тобой пойдут слухи, что мы довели двух девок до лесбийских отношений?!

За это он был слегка побит той же Хиракавой. Немножко. Та не рискнула далеко отбегать от спасенной подруги.

В клубе девушки во главе с Каматари-сенсеем попробовали организовать мне нечто вроде выговора за распространение идей «невероятной грубости». Это была хорошо спланированная и организованная акция, которая, возможно, даже увенчалась бы успехом (то есть, я бы выслушал коллектив в надежде, что после этого всё вернется на круги своя), но, акция потерпела крах. Как оказалось, в клубе присутствует некая Юкамари Марика, девушка больших страстей и широких взглядов, поэтому, как бы она не крепилась, когда уже третий адресат сунул её любовное признание в мусорный мешок… в общем, девушка бурно разрыдалась и выскочила за дверь, повергнув своим признанием окружающих в глубокий шок.

Япония – это не та страна, где порицаются однополые отношения, но при этом они никак не афишируются.

Дома же оказалось все не так радужно, как хотелось бы. Придя, я оценил похоронные выражения на лице брата с сестрой, которые смиренно слушали разглагольствующую мать в зале. Изъяв родительницу, продолжающую находиться в гипсе, я отнес громко недоумевающую Ацуко к себе в комнату. Усадив мать на кровать, сел на колени напротив и смотрел на неё, пока она не затихла, настороженно на меня взирая.

– Ока-сан, ты хочешь, чтобы Эна и Такао пришли ко мне и встали в догэдза, начав просить снять квартиру и забрать их к себе жить? – прямо спросил я её, тут же приложившую руку ко рту, - Хочешь?

– О чем ты, Кира-чан!?

– О том, что ты их замучила. Я понимаю, что в последнее время нам пришлось нелегко по моей вине, но терроризировать младших, не выпуская их из дому – это не выход, мама. Мы уже обо всем позаботились. Семье ничего не угрожает.

Ацуко заморгала. Я терпеливо ждал. Женщина скуксилась, собираясь расплакаться. Пришлось поднять бровь в немом вопросе. Она надулась, в очередной раз заставляя меня удивиться, как же она молодо выглядит.

– Кира-чан, я боюсь…, - наконец, сдалась она, став более-менее серьезной.

– Боишься так, что почти выжила детей из дому своими бесконечными приставаниями? – уточнил я, вызывая судорогу на лице матери, спрятавшей это самое лицо в ладонях.

– А что остается делать? – раздалось из ладоней глухо, - Ты теперь дерешься. Харуо бегает по судам. А я… я постоянно боюсь, что будет что-то еще, Кира. Боюсь, что Эна насмотрится на своих подруг и заведет мальчика, что Таки придёт домой избитым, что тебя… тебя…

– Принесут, как твоего отца? – безжалостно уточнил я, вынуждая женщину дёрнуться, - Такое может быть. С кем угодно. Со мной, с Такао, с Эной, с отцом. Принести могут Горо, принести могут тебя. Если тебя это так сильно волнует, ока-сан, то давай планировать переезд в другую страну. Какая тебе нравится?

– Никакой! – испугалась мать, - То есть Япония! Не надо никуда переезжать!

– Тогда что будем делать? Поживу с младшими отдельно?

– А кто мне помогать будет? – снова попыталась рассопливиться мать, покачав закованной в гипс ступней, - Я ходить не могу!

– Шираиши, Хиракава, Рио… я найду того, кто сможет к тебе вечерком заскакивать на часик, - нахмурился я, - А еще лучше – ученики деда. Они, конечно, с готовкой не справятся, а вот полы так намоют…

– Не надо!! – тут же переобулась родительница и, помолчав с минуту-две, нерешительно попросила, - Кира, принеси молоток. Нужно гипс сбить. Он фальшивый. Нет у меня никакой травмы, тогда ушиблась просто немножко, а Бивако-сенсей…

Я закатил глаза. Кажется, кому-то в этом доме всё-таки придётся выполнить догэдза. Так и вышло. Спустя пять минут, разломав гипс с помощью пальцев, я любовался на мать, распростершуюся в низком поклоне перед братом и сестрой, у которых тут же началось бурное выделение эмоций, пока только на лицах. Но ничего, они достаточно умные, чтобы понять, что именно двигало матерью… правда, далеко не факт, что простили её, несмотря на поклон. Особенно Эна. Слишком уж Ацуко «отожгла» за эти дни.

Впрочем, ситуацию удалось немного поправить тем, что я убедил всех членов семьи в том, что проблемы с Митсубой окончательно остались в прошлом. Корпорацию драло на куски правительство, её зарубежные активы расхватывались конкурентами, а всё руководство уже сидело в полусогнутом состоянии в японской тюрьме.

– Только братик теперь знаменитость, - вставила Эна, когда у неё выдалась возможность, - И сиськи Маны!

– Эна! – тут же встрепенулась вернувшая себе свободу передвижения мать, - Как тебе не стыдно!