Шрифт:
Я гналась за местью и не заметила, как утопила в ней все свое тело и душу.
Я ведь промахнулась.
Ошиблась.
Поставила не на то.
Я в своей жизни выбрала месть, но не жизнь.
– Месть.
Назвав это слово вслух, я ощутила, каким отвратительным оно было на вкус.
И замерла, оглушенная холодным, пугающим чувством.
Я уперлась животом в подоконник, прижимаясь к окну… оно запотело от моего дыхания. Вся кожа покрылась мурашками, мышцы живота дернулись и неприятно сжались.
В следующую секунду я почувствовала на себе взгляд.
И от взгляда этого мне стало нехорошо.
Глава 13
Пока я стояла у окна, ощущение было такое, будто на тебя не просто смотрят, а целятся. Либо я заболела паранойей, либо…
Я резко бросила взгляд за парк, в новостройки: может быть, кто-то спрятался на крыше?
Будто прикованная к подоконнику, я затаила дыхание. Так я пыталась сохранить тишину – она внушала безопасность. Одно лишь сердце колотилось бешено, но я все смотрела, смотрела…
Черт.
Из-за палатной лампы, отражавшейся в окне, я не увидела ничего. От напряжения вспотели ладони, и я попятилась назад.
Хотела отключить свет, найти причину моих чувств.
Но когда вернулась – наваждение уже спало.
– Паранойя. Не больше, – заверяла я себя.
После жизни с Давидом, паранойя – самый лучший исход, на который я могла рассчитывать.
Я отошла прочь, вытерла вспотевшие ладони об одежду и залпом осушила стакан с водой, стоявший на тумбочке.
А когда мне позвонил Эмин, я, наконец, почувствовала слабость в ногах и подкатывающую к горлу тошноту – издержки короткого стресса.
– Ты готова?
– Да.
– Я у черного входа.
Я сжала телефон в руке и еще раз вгляделась в луну.
Она напоминала мне о ноябрьских ночах, проведенных в объятиях того, кому я, кажется, была нужна.
Сейчас я отчетливо понимала: нужна.
Но это не меняло нашего прошлого.
Я взяла сумку, вышла из палаты и покинула здание. Июльский ветерок ударил в лицо… приятный, сладкий. И с примесью горечи.
– Ты долго, – недовольно заметил Эмин.
Я сухо извинилась, все понимая: его ждут жена, дети. Сегодня суббота, и они наверняка разожгут костер во дворе и сделают шашлыки. Их мучения закончились много лет назад, мои же – только продолжались.
Но я все равно была благодарна Эмину.
Мы приехали быстро. Эмин помог мне донести сумку, хоть она и была легкая, но главное, что он проводил меня до квартиры. Даже в подъезде и лифте не оставлял одну… от его заботы хотелось расплакаться. Только не при нем.
– Почему ты помогаешь мне? – спросила я.
– Это лишние вопросы, – сдержанно, но холодно.
Конечно же.
– Никуда не выходи. Холодильник полный, аптечка тоже. Никому не открывай. Никто не знает об этой квартире, ты в полной безопасности.
Эмин говорил коротко, отрывисто.
И почти не смотрел на меня – только поигрывал автомобильными ключами и пристально осматривал квартиру, словно здесь мог быть кто-то еще.
Предусмотрительный.
– В любых ситуациях сразу звони мне. Не соседям, а мне.
– Я не глупая.
Эмин перебросил свой взгляд на меня. Тяжелый, недовольный. Ему даже смотреть на меня в тягость, будто я напоминала ему о самых плохих временах его юности.
Вот же глупости.
– По твоему животу так и не скажешь.
Я открыла рот и тут же закрыла.
Задохнулась немного от обиды, но я не в том положении, чтобы перечить. Все обиды и слезы оставлю на потом.
– Забеременеть двойней от мужика с криминальным прошлым, который, к тому же, вроде мертв – разве не глупость?
– Хватит, – взмолилась я и застыла, – и почему ты сказал, что он «вроде мертв»? Ты что-то знаешь?
– Думай о своих детях, Жасмин, а не о том, что я могу знать.
Я сощурилась. Шах что-то знал, но молчал.
– Что тебе известно о нем, Эмин?
– Довольно!
Я вздрогнула от резкости и тут же пожалела, что рассказала Эмину все.
О том, как стала марионеткой в руках Доменика, которого любила.
О том, как он использовал меня в своих целях и все-таки сделал убийцей Давида.