Я не буду твоей копией: Как жить, опираясь на свой выбор, а не на семейные сценарии
Как часто вы ловите себя на мысли, что повторяете ошибки своих родителей, даже если искренне хотели поступить иначе? Или наоборот, чувствуете, что чрезмерно бунтуете против их методов воспитания? Книга «Я не буду твоей копией» итальянского педагога и психолога Даниэле Новары посвящена сложным взаимоотношениям между поколениями и выходу из тени родительских установок.
Даниэле Новара исследует феномен бессознательного копирования родительских моделей поведения и предлагает практические инструменты для осознанного выбора собственного пути. Он анализирует различные типы семейных сценариев: от гиперопеки до эмоциональной недоступности, от авторитарного воспитания до попустительства. Автор объясняет, как эти сценарии влияют на формирование личности, самооценку и межличностные отношения.
Книга поможет вам осознать свои сильные и слабые стороны, освободиться от деструктивных установок и обрести собственное «я».
Для кого
Для тех, кто стремится понять себя, вырваться из замкнутого круга семейных сценариев и построить свою жизнь на собственных принципах.
Знак информационной продукции (Федеральный закон № 436-ФЗ от 29.12.2010 г.)
Переводчик: Ирина Ярославцева
Редактор: Екатерина Иванкевич
Главный редактор: Сергей Турко
Руководитель проекта: Лидия Мондонен
Дизайн обложки: Алина Лоскутова
Арт-директор: Юрий Буга
Корректоры: Елена Аксёнова, Анна Кондратова
Компьютерная верстка: Павел Кондратович
Иллюстрация на обложке: shutterstock.com
По вопросам применения метода «Litigare Bene» («Ссориться хорошо») и для записи на семинар обращайтесь к Микеле Моралья, сертифицированному тренеру и методологу в России: michela.moraglia@gmail.com
Все права защищены. Данная электронная книга предназначена исключительно для частного использования в личных (некоммерческих) целях. Электронная книга, ее части, фрагменты и элементы, включая текст, изображения и иное, не подлежат копированию и любому другому использованию без разрешения правообладателя. В частности, запрещено такое использование, в результате которого электронная книга, ее часть, фрагмент или элемент станут доступными ограниченному или неопределенному кругу лиц, в том числе посредством сети интернет, независимо от того, будет предоставляться доступ за плату или безвозмездно.
Копирование, воспроизведение и иное использование электронной книги, ее частей, фрагментов и элементов, выходящее за пределы частного использования в личных (некоммерческих) целях, без согласия правообладателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.
Посвящаю эту книгу всем женщинам в мире, лишенным возможности создавать собственные жизненные сценарии.
Пусть и для них настанет день освобождения
Предисловие
Открытый мир
Репрессивное воспитание
В 1919 г. в возрасте около 36 лет Франц Кафка написал Письмо отцу [1] – сильное и горькое послание, которое хранилось у него в ящике и так никогда и не было отправлено [2] . Еще один посмертный шедевр великого писателя родом из Богемии.
Его отец занимал видное место в еврейской общине Праги. Прибыльным торговым бизнесом и своим многочисленным семейством он управлял с одинаково кипучей авторитарной энергией. В тексте письма Кафка признает полное превосходство этого сильного человека, всегда подавлявшего его и не оставлявшего ему возможности для самореализации. Вспоминая о своих взаимоотношениях с отцом и его воспитательных методах, он рассказывает:
1
Кафка Ф. Из дневников. Письмо отцу. – М.: Центр книги Рудомино, 2020.
2
По свидетельству М. Брода, Кафка послал это письмо матери с просьбой, чтобы она сама передала его отцу; но мать не сделала этого, а вернула письмо сыну «с несколькими успокаивающими словами». – Здесь и далее, за исключением особо оговоренных случаев, прим. пер.
Но все Твои воспитательные меры точно достигли цели, мне ни на миг не удалось уклониться от Твоей хватки. И я – такой, каков я есть (отвлекаясь, конечно, от основ и влияния жизни), – я результат Твоего воспитания и моей покорности…
Твоими самыми действенными, во всяком случае для меня, неотразимыми ораторскими средствами воспитания были: брань, угрозы, ирония, злой смех и – как ни странно – самооплакивание.
Я не помню, чтобы Ты ругал меня прямо и явно ругательными словами. Да в этом не было и надобности, у Тебя было столько других средств…
Ругань Ты подкреплял угрозами, и они относились уже непосредственно ко мне. Мне было страшно, например, когда Ты кричал: «Я разорву тебя на части», хотя я и знал, что ничего ужасного после слов не последует (ребенком я, правда, не знал этого)… Я терял уверенность в собственных действиях. Мною овладевали колебания, сомнения. Чем старше я становился, тем больше накапливалось материала, который Ты мог предъявить мне как доказательство моей ничтожности; постепенно Ты действительно оказывался в известном смысле правым. Я опять-таки остерегаюсь утверждать, что стал таким только из-за Тебя; Ты лишь усилил то, что было во мне заложено, но усилил в очень большой степени, потому что власть Твоя надо мною была очень велика и всю свою власть Ты пускал в ход [3] .
3
Кафка Ф. Из дневников. Письмо отцу. – М.: Центр книги Рудомино, 2020.
Кафка признает, что отцу удалось достигнуть своей цели: он воспитал сына так, как ему хотелось, сделав его слабым, хрупким, унылым, бездеятельным, инертным и запуганным. Это безжалостное саморазоблачение, настоящий крик боли писателя, прожившего всего 41 год и скончавшегося 3 июня 1924 г. в санатории под Веной. Его физическая немощь также просвечивает сквозь страницы Письма отцу. Кафка воспринимает свои слабости и недостатки как результат полученного им воспитания: обесценивающего, принижающего, демотивирующего. Без права на самостоятельность, развитие, признание.
Мы все родом из детства
На диалекте моей родины – небольшого городка в провинции Пьяченца – детей привыкли вполне недвусмысленно называть «багаж». Проведя некоторые изыскания, я выяснил, что так говорят не только в моих краях, но и в других регионах Северной Италии, прежде всего в сельской местности, в больших крестьянских семьях, которые, обзаводясь многочисленным потомством, гарантировали себе наличие рабочих рук, а также обеспечивали уход за стариками (работу, которую сегодня выполняют сиделки в основном из трудовых мигрантов).
В семье моего отца, выросшего в горном селении в Апеннинах, было пятеро детей, и все они сообща принимали участие в ведении домашнего хозяйства. Отец считал такое положение дел совершенно нормальным, поскольку никакой альтернативы все равно не существовало, и он думал, что иначе и быть не может. Тех же взглядов он придерживался и в отношении меня, хотя я был его единственным сыном. Мне не хотелось бы останавливаться здесь на различных эпизодах, связанных с этим, – как приятных, так и не очень. Я хочу лишь подчеркнуть: это была смесь архаических представлений о воспитании с личными убеждениями, смягченная позицией моей матери, которая тоже выросла в крестьянской семье, но при этом была довольно равнодушной к строгому соблюдению принципов патриархального воспитания.