И иллюстрируя свои слова, я начал писать на клочке бумажки цифру, которую для меня любезно посчитала Клавдия Леонтьевна. В ней был учтен каждый трудовой час каждого советского труженика, который ушел на освоение Красной планеты.

Джозефу пришлось подождать, потому как у меня даже разболелась рука. Приняв от меня довольно длинный клочок бумаги, журналист попытался прочитать цифру, но, видимо, не справился с обилием нулей. А потому смирился и, подняв очки, очень серьёзно посмотрел на меня.

— Сумрак, вы же понимаете, что для общественного образования, едва насчитывающего четыре миллиона человек, такая сумма абсурдно высока?

— Понимаю, — согласился с ним я. — Ну а вы, как бывший военный корреспондент и журналист, думаю, знаете цену Независимости!

— И что? Значит, гражданская война?

— С Марсом? Конечно нет! — заговорщицки улыбнулся я. — С предателями внутри Партии! В принципе, я бы, конечно, мог и в одиночку наведаться в Кремль и повязать всех и каждого, но тогда бы меня называли тираном. Поэтому эту войну Часовые будут вести цивилизованными методами.

— Очень интересно! Продолжайте, Сумрак! Каковы планы Часовых?

— Народ Советского Союза, как источник власти, должен сам решить вопрос с предателями. А кто будет вешать преступников — нам неважно. Сейчас моя главная задача — вырастить новое поколение Часовых. Признаться, чтобы добыть немного денежных и вычислительных ресурсов, мне даже пришлось продать кое-что на одном из европейских аукционов.

— В самом деле?

— Да. Несколько наградных часов, которые дороги мне как память. Но мои студенты каждый день хотят кушать, во что-то одеваться, чем-то воевать и как-то перемещаться между т-пространствами. А на это всё нужны деньги и вычислительные мощности.

— Неужели всё настолько плохо, что вы, легендарный Сумрак, впали в такое отчаяние?

— Отчаяние — удел слабых, — покачал головой я. — Барагозин так хотел поставить Советский Союз на капиталистические рельсы, что забыл, что в эту игру можно играть вдвоем. А теперь, Джозеф, если вы не против, я объявлю миру, кто ради чего и затеял всю эту пресс-конференцию.

— Серьёзно? Мэлс, есть что-то более важная чем твоя вендетта против Партии?

Я улыбнулся, прочистил горло и впервые за всё интервью открыл тетрадь с подсказками.

— Каждый гражданин Советского Союза обязан отдавать государству десять процентов своего заработка и вычислительных мощностей мозга в качестве налога. К сожалению, до Часовых доходят лишь немногие средства, и поэтому мы просим вас о помощи. Не стоит думать, что легендарные Часовые опустились настолько, что просят милостыню. Мы объявляем лотерею! Каждый, кто пожертвует на нужды Часовых пять советских рублей или эквивалентную сумму в вычислительных мощностях, получит шанс не просто посетить башню Часовых, но и на неделю будет зачислен в курсанты Академии и отправлен в лагерь на Земле 9! Начиная с шестнадцати лет, любой выигравший гражданин Советского Союза на неделю войдёт в группу молодых Часовых!

После того как я закончил, ещё где-то минуту в главном холле башни Часовых стояла звенящая тишина.

— Сумрак, вы это сейчас серьёзно? — спросил Джозеф Вайс.

Буравя меня взглядом, он будто искал подвох, намек на шутку или что-то ещё. Но время шуток прошло. Конечно, мне было мерзко выпрашивать донаты, но иных способов сохранения независимости института Часовых я, увы, не видел.

Это терпкое послевкусие немного скрашивало осознание того, что после моей речи политическая карьера Барагозина и всех причастных, можно сказать, закончена. Вот такой у нас народ, не любит он несправедливости. Но видит бог, если бы пусть даже и сегодня Барагозин одумался, ничего этого не было. А теперь — все. Теперь заряженный на освоение космоса эффективный менеджер и амбассадор местной перестройки за несколько дней превратится в политический труп и вместе со своими приятелями отправиться на свалку истории.

— Абсолютно серьёзно, Джозеф, — подтвердил я. — Я понимаю, что моё заявление произведёт эффект выстрела «Авроры», но время кровавых революций прошло. Не будет ни штурма Зимнего, ни боев, ни вооружённого бунта.

От долгой речи горло окончательно пересохло, и, сделав эффектную паузу, я позволил себе пару глотков уже остывшего чая.

— Признаю, Мэлс, ваше интервью — это не просто информационная бомба, это термоядерный заряд! Не боитесь, что кто-то из ваших последователей может начать суды Линча?

— Джозеф, есть такая пословица: «Особенно опасна божья искра в голове, набитой соломой». Поэтому, думаю, будет не лишним повторить ещё раз: Часовые запрещают своим сторонникам участвовать в вооружённых мятежах и устраивать самосуды! Тех, кто ослушается моего приказа и, взявшись за оружие, попробует половить рыбку в мутной воде, Часовые объявят провокаторами и предателями. И не сомневайтесь, их ждёт самая суровая кара!

— Курите? — вытащив пачку незнакомых сигарет, предложил Джозеф Вайс.