В последнее время она ежедневно дает о себе знать: звонит, пишет сообщения и завывает в голосовых, стоит заблокировать — атакует социальные сети. Одна из перенесенных ею операций прошла неудачно.

Как я понял, сначала она себя плохо чувствовала, но врачи почему-то не отреагировали должным образом. Сразу после выписки её задержали и доставили на допрос к следователю, где ей стало совсем худо.

После того как она потеряла сознание, полицейские вызвали скорую. Уже в больнице выяснилось — маммопластика сделана паршиво. У Ани началось воспаление, пришлось экстренно оперировать — удалять импланты и гной.

Денег судиться с клиникой у нее нет — батя, походу, окончательно прекратил финансирование, вот она и вспомнила обо мне.

Как я мог вляпаться в такое дерьмо — навсегда останется для меня загадкой.

С трудом представляю, что может быть хуже, чем трахать одну и ту же девку с отцом.

— Если она тебе не нравится, я к ней подкачу, — не унимается Кир. — Задница у девки зачетная, да и личико неплохое. Правда, вижу я его херово. Картинка размыта, — ржет.

— Бухать завязывай, — заблокировав смартфон, кладу его на стол экраном вниз. — Завтра на ноги не сможешь подняться.

За те двадцать минут, что я решал рабочие вопросы, он выдул две трети бутылки вискаря. Больной на голову. Мы уже не раз обсуждали его дебильное поведение и желание попробовать всё. На трезвую голову Кир всё понимает, только толку?

Он не первый, кто поддался искушению, попав в мир больших денег.

Не могу его осуждать, мне подобное не знакомо.

— Перестань вести себя, как старый дед. Сейчас своей постной миной спугнешь мне добычу, — делает затяжку. — Как ты думаешь, есть вариант, что она согласится на групповуху?

— Есть вариант, что ты сейчас с переломом челюсти в больницу отправишься. Заебал.

— Вот так и старайся для друга.

Отвлекшись на разговор с другом, я пропускаю момент, когда мобильник начинает жужжать. Взяв его в руки, смотрю на экран.

Пропущенный звонок и новое сообщение от отца. Рядом с его именем в скобках указана цифра «три» — количество его попыток со мной связаться. Сообщений и того больше.

Сомневаюсь, что он по ночи покаяться решил.

«Андрюш, привет. Ты не знаешь, где мама?»

«Я заехал, а её дома нет. Час поздний, я беспокоюсь»

Только посмотрите на него. Какой сердобольный.

Интересно, трахая шлюх, он тоже переживал, как там жена? Или в тот момент похеру было, так манили молодые тела?

«Я звоню, а Женя не отвечает»

«С ней всё в порядке? Может, помощь нужна?»

Не выдержав, набираю ответ:

«Ты уже охуенно помог. С мамы достаточно»

На самом деле я за нее тоже волнуюсь.

В последнее время она ходит как в воду опущенная. Даже известие об измене отца так сильно по ней не ударило, как известие о предательстве матери.

Несмотря на то, что мама отмахивается от серьезных разговоров, я чувствую, что она сама не своя.

Оно и понятно. Её мачеху (офигеть просто, никогда бы не подумал, что у ба такие секреты были от нас) подозревают в причастности к покушениям. Доказать этого никак не могут — она в больнице, постоянно находится без сознания, а второй — в могиле.

От такого и свихнуться недолго, но я точно знаю, что при внешней хрупкости стержень у мамы стальной.

«Андрей, ты знаешь, где мама, или нет? Трудно ответить нормально, без подъебов?! Ты ведь знаешь, как я раскаиваюсь», — Максим Эдуардович, как обычно, быстро теряет контроль над эмоциями.

«Откуда мне знать? Не удивлюсь, если ты шлюху очередную в этот момент обрабатываешь и при этом по жене бывшей страдаешь. Что с тебя взять»

Мама бы не была в восторге от моей манеры общения с отцом, но ничего не могу поделать. Мне есть в кого быть неуравновешенным.

Несмотря на показное спокойствие, я сам начинаю о ней беспокоиться.

Выйдя из переписки с отцом, захожу в переписку с мамой и пишу ей сообщение:

«У тебя всё в порядке?»

Пох, что она обо мне подумает, главное, убедиться, что с ней всё хорошо. Опасность вроде как миновала, но взять и резко абстрагироваться от случившегося не получается.

Мы сегодня виделись — обедали вместе, она была весела, но теперь мне начинает казаться, что её приподнятое настроение — всего лишь попытка меня успокоить.