Это просто твоя рука

Тихо бродит по изголовью.

1793. Стансы

Вот — девочка. Она кого-то ждет,

И в темноте ее мерцают плечи.

И кто же перепутал эти встречи,

Движенье обратил в круговорот?

А вот и мальчик — он почти герой.

Его рука ласкает спинку стула.

Но ты не видишь, ты уже уснула,

И чей-то сон любуется тобой.

То — призраки тюрьмы Консьержери

Осенние разыгрывают драмы,

Скользят неслышно господа и дамы

До тусклой и непрошеной зари.

Над водами испуганной реки

Ползет телега грозного Сансона,

Сверкает треугольная корона,

Краснеют не от крови парики.

Россия.

Заметки на полях снов

Евгению Витковскому

1775, январь

Дряхлеющий Вольтер,

Едва глядящий на

Галерку и партер,

Неверная жена,

Кресты, колокола,

Согласие и спор,

Горящая смола,

Отточенный топор,

В глазах рябит от риз,

От изумленья, от Бессонницы...

Маркиз, Россия, эшафот...

1801, март

Шлагбаумы, столбы,

Обледенелый тракт,

Вельможи и рабы

Качаются не в такт,

Притихшие дома,

Фельдъегерь у крыльца,

Вот-вот сведут с ума,

И не узнать лица,

Знакомые черты

Растаяли... Позор...

Оскаленные рты...

«Пощады, монсеньор!..»

1825, декабрь

У Лувра — фонари,

Смешение времен,

Безумства на пари,

Нева, Наполеон,

Минута, день и год,

Движение, покой,

Падение, полет,

То зрячий, то слепой,

У гильотины — снег,

У равелина, на

Дворцовой — вечный бег

По замкнутой, стена...

В стене горит окно

До розовой зари.

Зеленое сукно.

Рулетка. Дю-Барри.

1918, апрель

Предательство — цена

тринадцатого, но

виновность и вина,

представьте, не одно

и то же, и тюрьма,

в Берлине ли, Москве

постыла... Кутерьма

уляжется... В песке

движение... Луна,

минуты сплетены,

виновность и вина,

мальчишка у стены...

* * *