— Какую, вашбродь?

— Изнанка совсем не такая, как мы о ней думали, — сказал Магистр. — Это не ад.

— Не ад? — Савелий озадаченно почесал лопатообразную бороду. — А что же тогда?

— Это другой мир, — сказал Магистр. — Огромный мир. Куда больше нашего. И знаешь, что я понял, Савелий? В этом мире можно жить. Не просто совершать туда набеги за добычей, а жить, причем жить так, как ты сам хочешь, а не как тебе кто-то велит.

— Это как, вашбродь?

Бич революционного класса — это недостаток воображения. Чем, впрочем, умело пользуются революционные вожди, как правило, преследующие в первую очередь свои интересы.

— Вот представь себе, Савелий, что ты свободен, — сказал Магистр. — И что никакой князь не указывает тебе, что делать и как жить. Представил?

— И вы тоже, вашбродь?

— И я тоже, — сказал Магистр.

— Крамольные речи вы ведете, вашбродь, — сказал Савелий. — Опасные речи-то.

— А что они со мной еще сделают? — поинтересовался Магистр. — Дальше Изнанки не сошлют.

— И то верно, вашбродь, и то верно.

— Так что, Савелий, — сказал Магистр. — Что бы ты делал тогда?

— Ну, не знаю, — крепостной снова почесал бороду. — Дом бы себе срубил, хозяйство завел. Жену бы взял, детишек бы нарожали. А я бы по лесам ходил, охота, рыбалка… Страсть как я это дело люблю, да проклятый князь все мои удилища поломать приказал, гнида такая.

— Вот! — сказал Магистр. — На Изнанке ты мог бы ходить на охоту и рыбалку каждый день, и тебе даже собственное хозяйство не пришлось бы заводить, чтобы прокормиться. Потому что леса там полны дичи, а в реках плещется столько рыбы, сколько тебе и за десять жизней не выловить.

— Лепота, — сказал Савелий и тут же погрустнел. — Но ежели там все так, как вы описываете, вашбродь, кто же меня, простого мужика, туда отпустит?

— Мы не должны ждать милостей от аристократии, — сказал Магистр. — Взять их у нее — вот наша задача.

— Да вы же, вашбродь, и сами-то из энтих…

— Да, но в последнее время, живя среди вас, простых крепостных мужиков, я многое понял и осознал, — сказал Магистр. — И вы мне куда ближе стали, чем эти князья с графьями.

— Так-то оно так, — согласился Савелий. — Только вот если на Изнанке все так складно, как вы чешете… то бишь, пардону просим, рассказываете, почему же князья об этом ничего не знают?

— Они знают, — сказал Магистр. — Но они скрывают.

— А чего ж они сами туда не уйдут?

— Потому что там им могут дать отпор, — сказал Магистр. — И там им некого будет угнетать.

— Вот оно как, — озадаченно сказал Савелий. — Отпор, значит.

— Там силой владеют не только аристократы, — сказал Магистр. — И там есть баланс, которого у вас… в смысле, у нас здесь не наблюдается. Тамошние высшие силы строго за этим следят.

— Хорошо там, наверно, — мечтательно сказал Савелий. — Только хрен нас кто туда отпустит.

— Мы сами все сделаем, — сказал Магистр.

— Как это сами? А как же молнии?

— Молнии я беру на себя, — сказал Магистр. — У меня есть план. Но мне нужна и ваша помощь. Поговори с мужчинами, провентилируй ситуацию.

— Прове…что?

— Расскажи им то, что я тебе рассказал, и узнай, как они к этому относятся, — пояснил Магистр.

— Дык это… — сказал Савелий. — Вашбродь, вы, конечно, парень лихой и рисковый, и простой народ к вам со всем уважением, но пока они не увидят, что вы могете супротив молний-то, никто за вами не пойдет.

— Они увидят, — пообещал Магистр.

Прозвучало это даже более зловеще, чем он рассчитывал.

Утром Магистр вышел из барака вместе со всеми и плеснул в лицо холодной водой из стоящей неподалёку бочки. Судя по запаху, вода была дождевой и довольно несвежей.

Но большинство крепостных пренебрегли даже этой нехитрой процедурой и потянулись на завтрак. Магистр был не голоден.

Поискав глазами ближайшего охранника, Магистр направился к нему, собрал в кулак всю свою вежливость и сообщил, что ему нужно поговорить с князем.

— С князем? — расхохотался охранник. — Ты чего о себе возомнил, холоп? А почему не сразу с государем-императором?

Магистр был в принципе не против беседы с государем-императором хотя бы для того, чтобы понять, действительно ли тот пребывает в заблуждении относительно творящегося в пределах империи безобразия, как считал Андрей, или же безобразие творится с его ведома и молчаливого (а возможно, даже не молчаливого, а вполне себе активного) одобрения, как думал сам Магистр. Но государь-император торчал в столице, до столицы было далеко, местная портальная транспортная сеть в этом мире отсутствовала, и тратить столько времени на поездку лишь для удовлетворения своего академического интереса Магистр не собирался.