— Он ушел, дабы сделать то, что сам этот молодой человек сделать не в состоянии, — беспощадно объяснила банши.

— Он молод, может быть, он еще научится, — сказал назгул, убирая клинок от графской шеи. — Убери уже свое пламя, юноша, а то еще устроишь здесь пожар, и Оберон по возвращении будет недоволен.

— А, да, конечно, — Андрей спешно погасил огонь.

— Против меня это бы тебе все равно не помогло, — сказал назгул. — Меня не дано убить смертному мужу.

— Э… хорошо, — сказал Андрей.

Чем больше Андрей узнавал об этом странном мире, тем более страшным он ему казался. Его предупреждали о визите назгула, но знать о существовании зла и стоять с этим самым злом лицом к лицу, ощущая холодную сталь совсем недалеко от своей сонной артерии — это все-таки немного разные вещи.

И ведь в этом безумии живут и обычные люди, подумал Андрей. И, судя по тому немногому, что ему довелось увидеть, живут они не хуже, чем те же крепостные в родном мире Андрея.

Он вспомнил, что Магистр говорил ему о балансе. На каждого темного властелина находится свой герой с зачарованным мечом, и здесь это не общие рассуждения и не пустые слова. Здесь это правила игры, и, несмотря на всю ее жестокость, она все равно более справедлива чем то, что творили князь Грозовой и ему подобные в родном мире Андрея.

— Когда Оберон вернется? — спросил назгул.

— Примерно через две недели, — сказал Андрей. — Уже чуть меньше.

— Пожалуй, я навещу его в своем новом облике. Это может быть любопытно, — он повернулся к банши. — Не хочешь ли ты присоединиться к моей армии, о дева? Подоспел новый выводок виверн, и я решил усилить мобильное боевое крыло.

— Нет, спасибо, — вежливо сказала банши. — Подозреваю, что мне не идут черные доспехи. Кроме того, разве ты не планировал заниматься в отпуске чем-то другим?

— Отпуска рано или поздно заканчиваются, — сказал назгул. — Зима близко.

— Это фраза из другой линейки квестов, — заметила банши.

— Что не делает ее менее справедливой, — сказал назгул. — Сколь бы теплым и ласковым ни казался тебе этот летний вечер, ты всегда должен помнить, что зима близко. Оберон понимает это, как никто другой.

Магистр перестарался.

Он бросал на меткость, так, как сделал бы это в мирах Системы, не приняв поправки на местные реалии. Разумеется, это был бросок не в полную силу, так сложнее было бы контролировать точность попадания, но эффект все равно получился не совсем такой, какого он ожидал.

Утяжеленная грязью и камнями рукавица угодила старому князю прямо в лицо. Что-то хрустнуло, его голова дернулась и откинулась назад, изо рта посыпались выбитые зубы, старческие и желтые, из носа хлынула кровь. Князь захрипел, конвульсивно дернул ногами, выгнулся в дугу, а потом обмяк.

Все присутствующие застыли, не понимая, что происходит, и не зная, что делать. Только гвардейцы, стоявшие позади Магистра, наставили на него свои молниеметы.

— Какое-то неловкое молчание, — заметил Магистр. — Это был вызов на поединок, если кто не понял.

После этих его слов в комнате снова повисла гробовая тишина. Один из возрастных мужчин, тот самый, которого Магистр поначалу принял за самого князя, подошел к старику, приложил руку к его шее, потом — ухо к губам.

— Старый хрыч мертв, — сообщил он. — Похоже, сломаны шейные позвонки.

Присутствующие продолжали молчать, видимо, сразу не сообразив, как положено реагировать на подобные заявления.

— Похоже, пришло мое время, — сказал возрастной мужчина, снимая с шеи покойного тяжелую княжескую цепь и вешая ее на свою собственную шею. — Теперь я — князь Грозовой.

Кто-то жидко зааплодировал, кто-то выдавил не слишком искренние поздравления. Новоиспечённый князь повернулся к Магистру и сделал пару шагов в его направлении, но близко подходить не стал.

— Спасибо, молодой человек, — сказал он. — Я уж думал, что никогда этого не дождусь.

— Не стоит благодарности, — сказал Магистр.

— Убейте его, — приказал князь гвардейцам.

Вперед шагнул боец с алебардой, занося ее для удара.

— Да не здесь же, идиот, — сказал князь. — Пятно на паркете потом ничем не отмоешь.

— Постой, — сказал Магистр. — Ты правда хочешь начать свое княжение с подлого, низкого, бесчестного и неблагородного поступка?

— Почему бы и нет?

Магистр пожал плечами.

— Разговоры пойдут, сам ведь знаешь, — сказал он. — Слухи будут множиться, и уже скоро всюду будут говорить о том, что ты нанял меня для убийства своего отца, а потом велел казнить, спрятав таким образом концы в воду. Никуда не денешься от таких разговоров. Разве что в твои планы входит перебить всех, кто здесь присутствует…