– - Никак нет!

– - А раз нет, дальше попрешь меня на закорках, -- сказал командир отделения, поворачивая Карнаухова к себе задом и пригибая к ступеням.
– - А по дороге делай выводы!

Мирная тишина площадки четырнадцатого этажа была нарушена веселым звоном крышки помойного ведра, сшибленного форменным ботинком. Вне сознания от натуги и одышки, Карнаухов вторым шагом вступил в ведро, растаскивая рыбную чешую. Тетерин молодцевато спешился. Он ловко оправил китель и вдруг с неудовольствием отметил, что брюки его с промежной стороны потемнели, намокнув от кителя Карнаухова. Будто уссался.

– - Карнаухов, смиррррна!
– - гаркнул он всердцах и нажал на звонок.
– Разговариваешь много. Вывод сделал?

Старший сержант с минуту не отпускал кнопку звонка. Его маленькие, острые глаза буравили Карнаухова как бормашина. Тот в ужасе молчал, глядя на брюки старшего сержанта. Высшая нервная деятельность практически прекратилась.

– - Ломать дверь?
– - спросил он в отчаянии и повернулся правым плечом вперед.

– - Отставить!
– - Тетерин съездил ему под дых ребром ладони.
– - Да, много еще над тобой работы требуется, прежде чем в органы тебя ввести!

Новобранец начал глотать воздух, одновременно стараясь удержать стойку смирно.

– - А вывод ясный, как устав внутренней службы.
– - наставительно сказал старший сержант, -- Лицо политическое для нас маловредительное. Ежли он нам дверь откроет, в лобешник тебе не заедет. Сколько раз мы сюда ходили?

– - Три, -- просипел Карнаухов.

– - Верно! И еще три раза придем. И еще тридцать три, если надо. А вот ежли мы дверь с петель сымем и возьмем Самуила тепленьким, прямо в зассаных кальсонах, тогда что?

Карнаухов молча моргал.

– - А тогда завтра ты, рядовой Карнаухов, -- с нажимом продолжил Тетерин, -- вместо культурной прогулки в жилмассив номер семь пойдешь на воровскую малину и получишь перо в бок. Потому что ты, Карнаухов, малограмотный и дурной по молодости. Вопросы есть?

– - Неет...

Они ходили туда еще семь раз. Потом перестали.

87.

Сквозь заплесневевшее окно с затянутой марлей форточкой виднелся обледенелый край крыши первого корпуса и огромная, как телебашня, красная кирпичная труба. Над ее верхушкой, поверх ледяных наростов, слегка мотало желтым.

Стол был пуст. Сквозь витиеватую вязь механизма черного репарационного Ундервуда просвечивали пятна кофе, намертво впитавшиеся в дешевый дерматин. Митя нажал круглую кнопку с покоричневевшей от времени буквой "О". Кнопка пошла вниз, вызвав суетливую эстафету механического кружева, закончившуюся выбросом кверху длинной тараканьей ноги, глухо, как боксер по набитой песком груше, стукнувшей по толстой слоистой пачке бумаг, перемежающихся копирками.

О т ч е т п о п л а н у р а б о т ы

з а ч е т в е р т ы й к в а р т а л - медленно, работая указательным пальцем, напечатал Митя и опять поглядел в окно. Ничего нового там не появилось, кроме нахохлившегося пучеглазого существа на карнизе.

"Что такое отчет?", - подумал он, - "Просто последовательность значков на бумаге. Не имеющая сама по себе никакого смысла, до тех пор, пока кто-то ее не прочтет. А не прочтет ее никто. Никогда. Не значит ли это, что последовательность значков может быть любой, например такой":

й ц у к е н г ш щ з х ъ - прошелся он по верхнему ряду кнопок.

Или такой, простучал он по клавиатуре в обратном направлении:

э ж д л о р п а в ы ф

А еще можно двигаться диагонально:

с а е п и р г о

Смотри-ка, как быстро продвигается отчет! Оказывается, это не так уж скучно, отчет о проделанных работах. А интересно, если попробовать все-таки ввести правила игры. Например, такое: разрешается движение по клавиатуре в любом направлении, без перескакиваний внутри слов через клавишу:

д ю б л о ж э и т т и о г о р о ш г о р н с а п и т

Надо же, даже проявляется некоторая осмысленность! Митя увлекся. Пачка бумаг постепенно выползала из недр антикварного механизма, синхронно покачиваясь в плотных струях, исходящих от лопоухих резиновых лопастей стоящего на шкафу хрущевского вентиллятора.

а м п и р в а п и т

в а м в р о г

с а м т р о л л ь в к е п и п р о ш о л м и м а

Ух, здорово!

Ракетообразная турбина вентиллятора, построенного на заре освоения космоса, с трудом прокручивалась в непривычно вязкой среде.