Идеи эстетического воспитания Шестаков В. П. в двух томах. Том 1. Античность. Средние века. Возрождение. 1973 г. В этом издании освещаются теории эстетического воспитания античности, средневековья и Возрождения. Книга рассчитана на круг читателей, интересующихся проблемами эстетического воспитания. Том 2. Теории эстетического воспитания XVII - XVIII веков.
Глава 1
— Не знаю, как у вас, но у меня складывается впечатление, что мы где-то пропадали неделю или две, — сказал я, всматриваясь в тёмный переулок, где ветер гонял клочки обгоревшей бумаги.
— Да уж… — задумчиво произнёс Митя, всматриваясь в пустоту улиц. — Люди не могли эвакуироваться так быстро даже из небольшого города. А тут целый Балтийск! Вы только представьте: десятки тысяч человек, склады, арсеналы, флотские запасы.
— В военное время эвакуация идёт по-другому, — фыркнул Амат, скрестив руки на груди. — Сам же видел, как было в Братске.
— Ладно, хватит, — резко сказал Сергей, оглядываясь по сторонам. — Поговорим потом. Сейчас не время. Если тут есть кто-то поопаснее нас, лучше не привлекать внимание.
Его пальцы уже сжимали эфес сабли.
— Согласен. Предлагаю занять какой-то хорошо укреплённый дом, перекусить, отдохнуть, а потом уже решить, как поступать, — кивнул я.
При словах «перекусить» живот Амата оглушительно заурчал. Через секунду ему ответил желудок Сергея.
— Значит, решено, — я понизил голос до шёпота. — Кто знает подходящий дом? Желательно с толстыми стенами.
— Дом губернатора, — в унисон ответили Митя и Амат, едва сдерживая ухмылки.
— А если вариант поменьше, и чтобы с хорошей магической защитой?
— Тогда лавка оружейников. Там точно есть защита. Вопрос только в том, удастся ли нам туда забраться, — задумался Сергей.
— Заберёмся, — хитро прищурился Митя, дотрагиваясь до кармана, в котором лежал резец.
— Тогда нам на Торговую площадь, — подвёл я итог и двинулся вперёд.
Повезло, она была недалеко от этой части города, ближе к набережной.
Город молчал.
Мы шли, тихо ступая по мостовой.
Здесь уцелевшие дома стояли, словно не понимая, что вокруг них руины. Там груды камня, из-под которых торчали обломки мебели. Вон тот особняк лишился целой стены, и теперь его интерьеры зияли, как кукольный домик: кровать с разорванным бельём, опрокинутый стол, разбитая лампа.
На улице везде были видны следы ожесточённых боёв.
Оплавленные камни под действием огненной магии.
Глубокие борозды, словно что-то огромное волочило по земле тушу.
Следы застывшей крови. Её было много. Но ни одного тела.
Мы обходили открытые пространства, перебегая от укрытия к укрытию. В одном месте пришлось перелезть через баррикаду из перевёрнутых повозок, это явно был последний рубеж обороны.
— Тише… — я прижал палец к губам.
Где-то впереди, за поворотом, что-то шевелилось.
Мы замерли, вжимаясь в стену.
Тишина.
Только ветер шевелил занавеску в разбитом окне.
— Пошли…
Ещё сто метров, и перед нами открылась Торговая площадь.
Я осторожно высунулся из-за угла и замер.
На другом конце площади, облепив огромную тушу неизвестного монстра, копошились шесть тварей. Их длинные, покрытые серой шерстью спины вздымались и опускались в ритме трапезы. Периодически одна из них выпрямлялась, осматриваясь по сторонам, точь-в-точь как суслик на охоте.
— Равнинные понтеры, — тут же всплыло в памяти название из бестиария. — Обычно не агрессивны. Некоторые даже приручали их.
— Не заметно, — буркнул Амат, прищурившись. — Вот только тушу-то едят в десять раз больше их самих. И ни у одной ни царапины. Значит, расправились с жертвой легко.
— Ничего удивительного, — прошептал я. — Они не охотники, а скорее инструмент. Работают в тандеме с кем-то посильнее.
— Зачем сильному монстру такие нахлебники? — нахмурился Митя.
— Считай, что это охотничьи собаки, — объяснил я. — Нюх у них чертовски чуткий. А ещё противный голос, предупреждают хозяина об опасности. И бегают они ну очень быстро. Загоняют жертву прямиком в лапы к своему напарнику.
— Нюх, говоришь? — ухмыльнулся Амат. — А чего они тогда не…
В этот момент одна из тварей резко подняла голову и уставилась прямо на нас.
Тишина.
Вторая повторила движение.
Третья.
А вскоре на нас смотрели все шесть пар глаз.
— Ну вот, — вздохнул я, медленно вынимая саблю. — А я-то надеялся на спокойную прогулку.
Понтеры замерли в странной позе: передние лапы приподняты, острые треугольные уши напряжённо задрожали.
И вдруг — визг.
Пронзительный, леденящий душу звук, похожий на скрежет ножа по стеклу, но усиленный в десятки раз.
— Киря?! Какие будут идеи? — прошипел Митя, сжимая в руках резец и пистоль.