Вот и Фролов бесшумной тенью прошмыгнул через заросли кустов, придерживая нужные ветки, чтобы и они не создавали шума. Хотя тут, ближе к опушке леса, уже начинал ощущаться ветерок, и молодая листва создавала словно бы завесу своим шелестом, этакий шумовой фон.

— Хрст! — и я, уже преисполненный злостью, посмотрел в сторону Кашина.

Тот опешил — стоял, не шевелился, а рядом с ним лежала отсохшая ветка, свалившаяся под ноги сержанту, чуть ли не на голову. Ну и как тут не поверить в Лешего? Я даже достал из сумки, забранной мной у французов, сухарь и аккуратно положил под ближайшую сосну, как подношение духу. Кто его знает, как оно! Сухаря не жалко, а вот неожиданностей в лесу хотелось бы избежать.

Прошло минут десять, пока Фрол вернулся. Новости были ожидаемые. Операция входила в активную фазу.

Глава 12

Пессимист видит трудность в каждой возможности; оптимист видит возможность в каждой трудности.

Уинстон Черчилль

Лес на левом берегу Вислы, западнее Данцига

9 июня 1734 года. Раннее, предрассветное, утро.

— Говори! — шёпотом, прямо на ухо солдату, сказал я.

Фролов облизал пересохшие губы и приблизился к моему лицу. Машинально я немного отпрянул — не баба, чтобы ко мне лезть с высунутым языком к уху, но тут же придвинулся обратно. Подавил в себе желание отойти от этого мужика, который облизывается и лезет ко мне. Всё это глупости из будущего. Старческий юмор, которым прикрывал свое одиночество столетний старик помноженное на юношескую шалость молодого гвардейца… И вот такое в голову придет.

— Втроя сидят хранцузы, стало быть, трое, сонныя, молчать, да на огонь смотрять. Един справа на боку, двое головою на лес, — доложил солдат.

Я уже знал, в голове держал своего рода личные дела своих бойцов. Фрол был из Смоленского порубежья с белорусскими-литовскими землями. Оттуда и говор такой, что не вдруг поймёшь. И странно, что, на самом деле, Фролов не считал себя мужиком. Он не был рекрутом. Он — шляхта. Вот такой вот выверт. А почему? А у деда «шабля» была [в Речи Посполитой шляхтой считали себя до 13% всего населения, самый большой процент привилегированного сословия среди стран Европы. Порой такой «шляхчук» пахал землю, мало отличался от крестьянина, но мог иметь «шаблю»].

Кашину и другим бойцам я стал уже в свою очередь шептать на уши, что кому делать. Двоих французов я предполагал брать на ножи, одновременно. Одного, который сидел боком и к которому было сложнее всего подступиться сзади, приходилось убирать примитивным, но, надеюсь, действенным способом — камнями.

Все бойцы, может, только кроме меня, отлично кидались камнями, как будто бы их в гвардию забирали прямо из каменного века. Впрочем, не удивлюсь, что таким образом они в отрочестве охотились на какого-нибудь зайца или куропатку. Оттуда и отточенный навык.

Уже скоро мы с Кашиным ползли по-пластунски, подбираясь медленно, но почти бесшумно к двум своим целям. Двое других бойцов ожидали лишь моего знака, приподнятой руки. После чего они должны устремить в одного из французов свои снаряды-камни. Бойцы были в укрытии, на опушке леса, метрах в двадцати от французского секрета.

Я прекрасно понимал, что сложно из строевых солдат делать диверсантов. Хотя из армейцев быстрее можно слепить специального бойца, чем скажем, из танцора. Но задачи, которые пока я ставил своему подразделению были скорее все же специфичные.

Хоть и было прохладно, но сволочи-комары, укрывавшиеся в высокой траве, так и норовили испортить мне всю охоту. Они даже садились на глаза, залезали в нос, в рот, я был вынужден периодически тереться головой об траву, чтобы хотя бы согнать с себя писклявых хищников.

Пять метров, четыре… Я остановился на расстоянии двух метров от своей жертвы. То же самое сделал и Кашин, повторяя почти все мои действия. Может быть, он только меньше обращал внимание на москитов.

Вдох-выдох. Настрой боевой, решительный. Нож уже в правой руке. Я медленно начинаю подгребать ноги под себя, чтобы иметь возможность быстро встать на колено, а после — и в полный рост.

Это упражнение мы уже отрабатывали на своих тренировках. Неоднократно за свою жизнь мне приходилось подобным образом уничтожать врага. Причём не только в лихие годины Великой Отечественной войны, но и во время вторжения американцев на Кубу.

Сонное французское царство никоим образом не было нарушено, даже когда мы уже, согнувшись, делали шаг к своим жертвам. И вот я поднял руку вверх, подавая знак. Тем, кто смотрит на костер сложно увидеть тень, выходящую из ночного леса. Метатели камней вышли на огневую… камнеметательную позицию.