— Комплексным воздействием? — Бежин как будто попробовал непривычное название на вкус. — А что, очень точно и удачно сказано! Мои поздравления, Виктор Михайлович! Знаете, когда я вернусь к целительской практике, я обязательно попрошу вас обоих научить меня такому. Если, конечно, найду столь же способного ассистента.

— Непременно, Юрий Иванович, непременно, — заверила его Эмма. — А пока мы продолжим.

— Снова в сон? — понимающе поинтересовался Бежин. Эмма лишь кивнула — она уже настраивалась на работу.

Да уж, с таким пациентом работать — одно удовольствие. Целителем Бежин и сам был опытным и умелым. Не знаю, как раньше, сейчас-то он Эмме всё-таки уступал, но она же сама признаёт, что использует его наработки.

Закончив сеанс, Эмма посчитала возможным просветить Бежина относительно истинной роли кузена в его злоключениях. Он поначалу не верил, мямлил про какую-то ошибку, но Эмма посоветовала ему просто вспомнить. Он и вспомнил… Пришлось после этого опять отправить пациента в сонное царство, очень уж Юрий Иванович расстроился. Мы с Эммой тоже были уже не так рады, поэтому отправились набирать положительных эмоций к ней в комнату отдыха.

— Виктор, что происходит?! — едва отдышавшись после очередной, хм, восстановительной процедуры спросила она. — Я же совсем недавно ещё ничего такого не умела! Это ты так на меня влияешь?!

— Да ладно! — возмутился я. — Кто кого учил, напомни? Просто когда с Воронковым вдвоём работали, ты быстрее схватила новое. Опыта-то у тебя больше. И вообще, это не я, это мой тёзка. Я-то тебя учил другим вещам…

— Ой, прости, не подумала… — она весело хихикнула. — Да уж, твоя наука, она по другой части… Ладно, давай, тёзку своего пускай, что-то я сейчас такая добрая-добрая…

Следующим подходом к пациенту мы лишь слегка подправили уже сделанное, оставив продолжение на завтра или послезавтра, это уж как Эмма посчитает необходимым. Бежин заметно успокоился и, проникшись недобрыми чувствами к покойному кузену, был принципиально готов к серьёзному разговору, но прямо сейчас Эмма посчитала такой разговор несвоевременным. Дворянин Елисеев от имени дворцовой полиции предложил Юрию Ивановичу помощь в возвращении к нормальной жизни, тот с благодарностью попросил время на размышление, что бы такого могло ему в этом смысле понадобиться, после чего ему снова дали отдохнуть, на этот раз без обязательного сна, как сам пожелает. Бежин пожелал почитать что-нибудь этакое, необременительное для ума, и немедленно получил всю подборку журналов из приёмной Эммы. Сама она тоже решила использовать комнату отдыха по прямому назначению, а не в качестве любовного гнёздышка, и потому пришлось тёзке топать прямиком в секретное отделение.

Подчинённые ротмистра Чадского даром свой хлеб не ели, и к приходу тёзки успели поднять из архива записи Бежина, так что дворянину Елисееву работать с теми записями пришлось прямо-таки в тепличных условиях, опять же и почерк у Юрия Ивановича был довольно разборчивым. Однако же, изучать записи оказалось не таким простым делом, как оно виделось поначалу. Дело в том, что записи эти представляли собой нечто среднее между журналом посещений, ведомостью оказанных услуг, как и полученных за них денег, а также дневником, куда Бежин кратко записывал свои впечатления от клиентов. Сложность здесь крылась в том, что обилие записей, сделанных по одной схеме (имя клиента, его жалобы, результаты осмотра, проведённые процедуры и полученная плата), создавало крайне однообразный фон, сильно притупляющий внимание при чтении. В итоге первое в записях Бежина упоминание о Яковлеве мы едва не пропустили.

Датировалось оно двадцать первым января тридцать второго года, то есть почти за полгода до покушения на дворянина Елисеева и появления на свет того двуглавого персонажа, коим мы с тёзкой сейчас являлись. Читать после этого мы стали внимательнее, а значит, и медленнее, поэтому все следующие записи, где фигурировал Яковлев, мимо нашего внимания не проскочили. Вот только записи эти не отличались не то что многословием, но и просто информативностью. Бросалось в глаза, что Бежин очень о многом тут умолчал, точнее даже, слишком о многом. Что ж, не так оно и страшно, раз есть возможность спросить у него самого…

Но начать эту самую возможность использовать мы с тёзкой, посовещавшись, решили начать с визита к Эмме, чтобы уладить вопрос о её присутствии при разговоре, точнее, о некоторой нежелательности такого присутствия. Тёзка как-то не стремился делиться с ней подробностями истории покушения, я его в этом поддержал, и вдвоём мы сумели убедить Эмму, что во многих знаниях многие печали, и у неё есть историческая возможность число тех печалей подсократить. Ну или не увеличивать, это с какой стороны посмотреть. Не сказать, что Эмма этой самой возможности так уж сильно обрадовалась, но спорить и напрашиваться не стала. Ну, умница же!

— Яковлев? — поморщился Бежин. — Помню, как же… Неприятный такой тип, скользкий… Говоря откровенно, я так и не понял, что ему было нужно.

— Это как, простите? — надеюсь, удивление тёзки выглядело естественным. — У вас же записано было, что он хотел бросить курить и по возможности ограничить себя в спиртном, полностью, однако, от него не отказываясь. Разве не так?

— Так-то так, но… — Бежин неопределённо помахал рукой, — … мне казалось, что не только и не столько это привело его ко мне. Понимаете, он всё выспрашивал, каким образом я буду ему помогать, в чём суть моих способностей… Вообще, интересовался происходящим у нас в институте… Как бы между делом, чтобы поддержать беседу, знаете ли. И все вопросики с этакой подковыркой, мол, а не шарлатаны ли вы тут часом?