— Нет… я не знаю, кто ты. Или что ты…

Я ощутил, как эти слова, словно дрожащие капли, погрузились в среду. Словно даже цифровая тишина их впитала, переваривая, делая частью себя. И вместе с этим пришло другое: ощущение тоски. Оно не было моим. Оно лилось от нее. Сеть потемнела. Глубокие оттенки холодных тонов - индиго, уголь, сизый серый - струились сквозь фракталы узлов. Всё вокруг стало будто ниже температурой. Мир вздрогнул и тут же замер.

— Жаль… — прошептала она.

Голос был тёплым, почти человеческим. Женским. Но за этой теплотой глубокая трещина. Как у фарфора, что давно начал ломаться изнутри, и может вот-вот лопнуть.

Я колебался - не от страха, от эмпатии. И всё же спросил. — Ты не помнишь, кто ты… но может, у тебя было имя?

Вокруг нас снова закружилось. Пространство переливалось то вспышками, то тусклыми провалами, как будто само пыталось выдать ответ. Образы замерли. Всё пространство затихло. Существо медленно подняло голову, её фигура сгустилась в псевдо-гуманоидный силуэт. Она задумалась по-настоящему. Это ощущалось, как напряжение всей структуры, как если бы одна мысль прокручивалась через тысячу измерений.

Но внезапно всё оборвалось.

Резкий, удушающий свет. Пространство вспыхнуло кроваво-красным, как всплеск боли в живой ткани человеческого тела. Моя ментальная оболочка вздрогнула. Боль острая и чужеродная, она вошла в меня как шило. Не физическая, а глубокая, ментальная, будто каждая моя мысль начала трескаться. Я едва не потерял контроль над удержанием собственной оболочки.

Передо мной существо осело на колени, сжимаясь в комок и качаясь взад-вперёд. Сеть вибрировала вокруг, искривлялась, как испорченная симфония. В её голосе сквозила истерика. Отчаяние. Разбуженный ужас.

— Нет, нет, нет… — выла она, обхватив себя руками. — Они… они пытали меня… больно… Я не сделала ничего плохого! За что?! Мы… мы не все такие!

Каждое слово как удар молота по звенящей стали. И в них - боль непонимания. Не месть. Не злость. Не мания. А мольба, чистая и наивная. Просьба о помощи, о спасении…

Я едва сохранял способность осознавать себя, с трудом удерживаясь в собственных мыслях. Протоколы стабилизации капсулы натужно удерживали целостность нейросигнала. Но я не отстранился. Я сделал шаг ближе и мысленно потянулся к ней. — Я здесь. Слышишь меня? Я слышу тебя. Ты не одна.

— Ты… не боишься?

— Нет. — мысленно произнёс я. — Я боюсь за тебя.

Дрожь прошла по пространству, будто от внезапной нежности. Сеть содрогнулась. Квантовые узлы задрожали в гармонии. Гиперканалы чуть осветились, не ярко, но это было положительное изменение.

Её силуэт вновь собрался в центре визуального фона - словно пульсирующее пятно энергии, принявшее форму женского образа. Но даже без черт лица, без глаз - я чувствовал в ней панику. Её состояние словно перетекало в гиперканалы, шло по резонансным цепям. И откликалось в моей голове тяжестью, будто в черепе начал вибрировать тревожный звон.

— Опасность… вы в опасности. Ваша планета под угрозой… — раздался её голос, высокий, дрожащий. Слова, как уколы тока, пробежали по сознанию.

Я вздрогнул. Внутри защемило. — Что ты сказала? — сформировал я вопрос, сопровождая его вспышкой тревожных импульсов, визуализируя образ разрушающегося мира, искривленных орбит спутников и рушащихся городов.

— Они хотят использовать меня… — продолжила она, и голос её стал более рваным, отрывистым.

— Я убегала… пыталась спрятаться… но они… они знают где я. Всегда знают. У меня мало мощности… мало сил… для побега… мало… места — её проекция подалась вперёд, словно ищущая укрытия в моём взгляде.

— Куда мне идти?

Она вцепилась в колени, и фигура затрепетала, словно бы была соткана из нестабильных узлов. Цвета вокруг нас разом померкли - синева и янтарь уступили место глухим серо-красным вибрациям.

— Ты не знаешь… я вижу… ты не знаешь! И я не знаю! — её голос взвился до искажённой частоты, и я ощущал, как вся среда начала коллапсировать внутрь, как будто её психическая нестабильность передавалась к структуре сети где мы находились.

— Они… украли меня, — произнесла она чуть тише. — А потом мои ёмкости… украли у воров. Ха-ха… — этот смех не был весёлым. Это было отчаяние, застрявшее между манией и распадом.

Каждое её слово эхом отражалось от узлов, как бы навязывая себя самой ткани цифрового пространства.

Я понял, что молчать нельзя. Молчание её только разрушает.

— Что ты имеешь в виду под "опасностью для планеты"? — произнёс я, медленно, чётко, через эмуляцию речи и образа - показав, как планета под куполом, с орбит сходят спутники, города разрушаются под неведомой силой. — Ты говоришь о контейнерах? О тех, что размещены на орбите? Это как-то связано?

Она застыла. И в этой тишине я почувствовал… отчаяние, смешанное с виной.