— Можно, Глеб?

— Оля? Заходи. Конечно можно. Ты чего так поздно?

— Я знала, что ты сегодня задержишься. Я пришла попрощаться.

— Прощание с подарками запланировано на завтра.

Я прошла к его столу. Поставила подарочный бумажный пакет на стол.

— Я поменяла билет. У меня рейс завтра утром. Ты не будешь на меня обижаться?

— Почему поменяла?

— Прости, но так будет лучше. Пожалуйста.

— Хорошо, Оля. Пусть будет так, как ты хочешь. Что я для тебя могу ещё сделать?

— Выпить со мной по бокалу хорошего коньяка. Пусть это будет наш прощальный вечер.

— Тогда может куда-нибудь в ресторан, а потом тебя завезу домой?

— Нет, Глеб. Я хочу здесь. Ведь в этом месте я столько времени провела с тобой. Это останется со мной на всегда. Я не знаю, как сложатся мои дела там, но хочу сказать, что время, проведённое здесь с тобой, было моим самым счастливым и самым лучшим. Глеб, открой пожалуйста коньяк.

Он убрал со стола документы. Открыл коньяк.

— Сейчас, я принесу бокалы и фрукты. У секретаря есть виноград. Ты не против?

— Нет.

Глеб вышел. Я быстро вставила флешку в его системный блок с тыльной стороны, чтобы не вызвать подозрений. Всё программа заработала и видеокамеры должны отключиться.

Вскоре он вернулся с двумя бокалами и тарелкой, на которой лежала кисть винограда. Мужчина плеснул в бокалы коньяк. Я пододвинула стул к его креслу. Взяла бокал в руки.

— Глеб, я хочу поднять тост за тебя.

— Нет, Оля. За тебя. За молодую, красивую и талантливую женщину. — Он улыбнулся.

Мы выпили. Но не всё. В бокалах ещё оставалось. Я выждала момент, когда Глеб отвлёкся, ему позвонили по мобильному и пока он разговаривал я успела добавить в его бокал порошок. Немного, но этого должно было хватить.

Вскоре он отключил сотовый. Мы ещё выпили. Глеб с недоумением посмотрел на пустой бокал.

— Глеб, ты чего?

— Ничего. Странный привкус.

— Ничего странного, вкус коньяка. Ты же уже пил отсюда.

— Да, наверное, показалось.

Мы с ним разговаривали, вспоминали, как работали над первым нашим большим проектом. Да, это было счастливое время! Я видела, как он смотрит на меня. В его взгляде было восхищение мной и желание. Моя юбка была выше колен. И я так села, что она стала ещё короче. Из-под подола показались края чулок. Он ещё плеснул коньяка. Мы опять выпили.

— Глеб. — Наконец решилась я. Мои колени были уже призывно разведены чуть в стороны. Блузка расстёгнута на две верхние пуговицы, открывая на треть нежную кожу полушарий моей красивой груди. Осталось расстегнуть ещё пару пуговиц, и он увидит их полностью, так как лифчик я не надела. — Я хочу попросить у тебя прощальный поцелуй. Пожалуйста. Это не измена. Это просто прощальный поцелуй…

Любовь и ненависть два чувства иль одно?

И что из них изведать суждено?

И что готова предпринять

Чтоб их изведать и понять,

А есть ли счастье там,

Где есть обман?

Ольга

— Я хочу попросить у тебя прощальный поцелуй. Пожалуйста. Это не измена. Это просто прощальный поцелуй…

Глеб сидел в своём кресле. Глаза его возбуждённо поблескивали. На его губах была легкая улыбка. Я поняла, он возбуждён. Пора. Встала со своего стула. У меня у самой в голове слегка шумело от коньяка, я ведь практически совсем не употребляю спиртного. Его ноги оказались между моими. Он продолжал смотреть на меня. Юбку подтянула ещё выше и села ему на колени, лицом к лицу. Почувствовала одну его ладонь на своей талии, а вторая на моём бедре, она прошлась выше, вот уже под юбкой, которая практически ничего не скрывала. Он добрался, понял, что под юбкой на мне ничего больше нет кроме чулок. Я обняла его и впилась в его губы. Всё, он мой, никуда не денется. Он ответил на поцелуй, правда не так, как я рассчитывала, но это уже не имело значения. Стала целовать его лицо, глаза, щеки, шею. Говорила ему ласковые слова, расстегнула ему рубашку. Я сама была уже на взводе и практически ничего не соображала. Хотела одного — добраться до его тела, до его естества. В какой-то момент он мне прошептал на ушко:

— Ты хорошо подготовилась, дорогая. Даже бельё не надела… — Да не надела, а зачем? На стриптиз времени нет. Если хочешь я тебе его покажу, но не сейчас, позже. Какой хочешь, такой и буду… И вдруг словно наскочила на стену. Даже замерла. Его рука уже не была у меня под юбкой. Он держал меня обеими ладонями за талию. Отстранилась, взглянула ему в глаза и напоролась на абсолютно трезвый и холодный, как арктический лёд взгляд. — Как же так, Олюшка? Говоришь любишь, а сама? Дрянь какую-то мне в коньяк сыпешь. Зачем? Разве любящие так поступают? — Наши лица были очень близко друг к другу. Я чувствовала его дыхание. А сама дышать перестала. А потом рухнула в бездну. Именно такое чувство я испытала. Я тут же меня охватил страх, панический ужас. Он всё знал. Глеб играл мной. Я испугалась, но испугалась не того, что он может со мной сделать, вернее не он сам, сам он мараться не будет, а его волкодавы. Но мне страшно было не это. И даже не то, что я всё потеряла. Потеряла карьеру, все чего добилась за эти годы. На это мне было уже наплевать. Страшно было другое, я теряла его. Пусть даже такого, недосягаемого, но всё равно любимого. Его глаза, его улыбку. Наши разговоры. Он отдалялся стремительно.

— Я думал ты удержишься. Что ты не такая, что ты профессионал. Скажи, Оль, зачем? Что ты хотела получить? Кратковременный секс в рабочем кабинете? Это всё, что ты хотела?

Я смотрела в его глаза, как заворожённая, продолжая обнимать его за шею. И словно приговорённая к смерти, ожидала взмах палача, которым явился бы презрительный взгляд. Но его глаза ничего не выражали. Никаких чувств. Ни ненависти, ни презрения, совсем ничего. Они были как зеркало, в котором отражалась только я. Попыталась вскочить, но он не дал, с силой удержав меня.