Шрифт:
«Я не сумею дать тебе равнозначную замену, но…». — из памяти вдруг всплыло сказанное тем приятным женским «шепотом в голове», бывшим вроде «голосов в голове», но каким-то…совершенно иным. А затем, как и в прошлый раз…моя голова…мои глаза…
— М-м-м!
Обхватив голову руками, громко застонал от нестерпимой боли, ощущая при этом то, как мой разум захлестывает, словно бы приливная волна, все новая и новая информация, прорываясь в сознание откуда-то из самых глубин памяти.
Вторая порция ее подарка, значит.
И хотя подарок от той, кто нашептывала мне (очень знакомый шепот, между прочим), невозможно сравнить по ценности «здесь и сейчас» со всамделишным (пусть и далеко не стопроцентным) предвидением, которое обеспечивали обитатели преисподней, это все же натуральный «рояль в кустах». Вернее, станет таковым (возможно) когда-нибудь потом. Если только я сумею выбраться из всего этого околополитического «болота» на стезю корпората.
Плохо только то, что у потусторонних кукушат «рояль» гораздо (несравнимо) больше, особенно сейчас.
Когда болевые ощущения отступили (боль прошла сразу, словно бы дернули некий тумблер), обнаружил, что все присутствующие молча наблюдают за мной. Кристина и Мила с заметной тревогой, а на физиономии начальника «охранки» читалось явное раздражение.
Рядом со мной моментально появились две женщины, облаченные в униформу медработников.
Несколько минут спустя.
Ничего, что могло бы даже теоретически угрожать моему здоровью, медработники не обнаружили, и…
— Сделайте все необходимые химико-токсикологические исследования и выясните, «чиста» ли она. И доложите результат сразу по получению! — не особенно церемонясь (интересно, почему?) с моими чувствами, потребовал глава «охранки».
…взяв у меня образцы на исследование, убыли.
Прикрыл глаза, еще раз порадовавшись тому, что просто вылил сидр, а затем попытался отогнать мысли о том неприятном разговоре, который бы непременно случился, если бы я все же употребил напиток.
— Со мной все хорошо. Обыкновенная мигрень, я еще не полностью оправилась от контузии.
— Ну, знаешь! — возмутилась перепуганная Кристина. — Давай-ка, ты хотя бы недельку просто отдохнешь и обойдешься без физических упражнений!
— Хорошо. — не стал спорить я, обратившись затем к Петру Сергеевичу. — Я, кажется, уже говорила, что преодолела свою наркотическую зависимость. И если моим словам нет веры, то…
Я обернулся к Кристине.
— … прошу освободить меня от занимаемой должности, так сказать, и отпустить восвояси, к родителям.
— Барышня, прекратите давать представление. — раздраженным тоном произнес Петр Сергеевич, демонстрируя то, что модель моего поведения секретом для его ведомства не является. — Я приказал это сделать не потому, что не верю вашим словам…
Хотя и поэтому тоже. — ясно читалось в интонациях его голоса.
— … а по причине того, что Государь лично велел вернуть вам «барабанник».
«Барабанник»? Мне? Вернуть? И у меня в этом месте, рядом с царской любовницей и царскими детьми будет иметься при себе оружие?
Наверное, было бы странным, не появись на моей физиономии выражение удивления, и оно на ней появилось, но…
Со мной вдруг начала происходить какая-то чертовщина, ибо я… Я внезапно вновь начал ощущать эмоции! И прямо сейчас я ощущаю радость! И не просто радость…странное чувство…практически экстаз от той мысли, что мне вернут оружие!
Помнится, когда маман сказала, что желает вооружить меня, ничего подобного и близко не было. Я чертовски рад возможности вновь ощутить положительные эмоции, но с чего бы это меня теперь обуяла такая радость?
Глава 142
Второе апреля, вечер, пригород Санкт-Петербурга, деревня Коркино, частная усадьба. Тир.
Раз! Два! Три! Четыре! Пять! Шесть!
— Стрельбу закончила.
Очередное упражнение было завершено.
— Отлично! А теперь перезаряди барабанник, положи его на стойку и можешь снять с глаз повязку.
Открыв барабан, выбросил оттуда тренировочные патроны. Пошарив затем рукой по оружейной стойке и найдя на ней упаковку с точно такими же муляжами патронов, перезарядил оружие, после чего положил его на стойку. Туда же легли и наушники. И повязка, от которой освободил глаза.