Сохранилось его (после ареста) показание о побеге:

«Когда я вышел из бани, на улице стоял ясный и теплый весенний день. Воздух и земля были пропитаны запахами весны. Вдохнув несколько раз свежий воздух, я очень захотел отправиться в лес, в поле, чтобы вдоволь надышаться весенними запахами. В это время мимо бани проезжала порожняя грузовая машина. Не знаю, какая неведомая сила подбросила меня к ней. Ухватившись за заднюю стенку кузова, я подтянулся на руках и забросил ноги в кузов. Прошло около часа, когда я пришел в себя, сначала хотел выскочить из машины и вернуться обратно, но было уже поздно: ведь мне все равно не поверят, что это был не побег, а мимолетный порыв, навеянный опьянившим меня весенним воздухом. И я решил бежать по-настоящему. Будь что будет».

Поэтично, не правда ли?

Его розыск шел в течение нескольких месяцев, особенно в прифронтовой полосе (Грищенко же, наоборот, бежал на восток, подальше от фронта).

Подхватив в пути временную подругу жизни, он стал разъезжать с ней по разным железным дорогам, занимаясь скупкой и перепродажей продовольственных товаров. Он выдавал себя за раненого красноармейца и при проверке документов брал горлом, обвиняя проверяющих в том, что они шкурники и напрасно пристают к человеку, проливавшему кровь за Родину. Как это не покажется странным, но долгое время ему удавалось колесить по России. Несколько месяцев он жил в свое удовольствие, пока не нарвался на милиционера, не испугавшегося его ругани и угроз.

На этом карьера Грищенко была закончена. По совокупности преступлений, которые им были совершены, он был приговорен к высшей мере наказания…

Странным было другое: в день бегства Грищенко из разведцентра противника пришла радиограмма с целью проверить и радиста и самого командира группы. Однако пока беглеца искали, пока пытались вновь заставить его сотрудничать, время было безнадежно упущено.

Третья радиоигра на территории Брянской области была начата от имени агентов, заброшенных немцами 19 мая 1944 года в Камаринский район. Они прибыли с заданием организовать из числа дезертиров и бывших полицейских группу для совершения диверсий на шоссейных и железных дорогах в тылу Красной Армии. На следующий день после выброски, еще до задержания агентов советской контрразведкой, радист связался со своим разведывательным центром и сообщил, что при приземлении он потерял группу и нуждается в немедленной помощи. Ему приказали оставаться на месте и ночью жечь сигнальные костры, которые должны обозначить место сброски груза. 22 мая противник сбросил с самолета продовольствие, карту местности и письмо с указанием, где и как соединиться с остальными участниками группы.

25 мая советская контрразведка захватила радиста. А вскоре были задержаны еще три участника группы. В период следствия и выяснения возможностей использования арестованных в игре радиосвязь с германским разведцентром не поддерживалась. Чтобы оправдать молчание и не вызвать у немцев подозрения, в обусловленном месте разжигались костры. Предполагалось, что противник; обнаружив костры, объяснит себе потерю связи с радистом порчей радиостанции и сбросит новую рацию, которой можно будет воспользоваться, чтобы включиться в радиоигру.

29 мая над обусловленным местом появился немецкий самолет и сбросил тюк с продуктами и документами. Воспользовавшись этим обстоятельством, смершевцы включили радиостанцию в игру, но в течение двух последующих недель в двустороннюю связь с вражеским центром умышленно не вступали, создавая видимость технической неисправности радиостанции. 14 июня, установив с противником двустороннюю связь, передали радиограмму:

«Курту. У места выброски соединился с Николаевым, Мишей и Сашей, Бориса и Василия нет. Связь прекратил из-за обрыва контакта внутри передатчика. Едва исправил. Все время жжем костры. 29 мая получили письмо и продукты. Положение тяжелое. Нас ищут. Привет. Влас».

Сообщению поверили, и неделю спустя сбросили с самолета очередную порцию грузов. В дальнейшем, ссылаясь на трудности в работе из-за малочисленности группы, удалось вызвать и арестовать еще трех агентов, обученных подрывному делу.

После освобождения Симферополя частями Красной Армии в управление «СМЕРШ» 4-го Украинского фронта явились добровольно два агента германской разведки, Оганесян и Толакян. Они рассказали, что оставлены в районе Симферополя для проведения разведывательной работы в составе группы в количестве шести человек. Принятыми мерами по розыску трое участников группы были арестованы, а четвертый, как выяснилось позже, не выполнив приказа, бежал из Симферополя вместе с немцами.

Группа получила задание осесть в районе Симферополя и приступить к сбору разведывательных сведений о частях Красной Армии, их дислокации, о наличии аэродромов в районе Симферополя и всего Крыма (с этих аэродромов советская авиация бомбила нефтепромыслы Румынии).

Для выполнения задания агенты были снабжены четырьмя портативными коротковолновыми радиостанциями, двумястами сорока тысячами рублей, запасом продовольствия на три месяца, личным оружием, фиктивными документами.

Включив одну из раций в игру, условно названную «Филиал», по ней первое время передавали военную дезинформацию по заданию Ставки Верховного главнокомандования и Генштаба Красной Армии. Спустя три месяца после начала игры противнику сообщили, что участники группы установили связь с восемью дезертирами, которые согласны работать, но нуждаются в помощи. На этой основе были затребованы документы, деньги, батареи для рации. Заинтересовавшись перспективой успешной работы, немцы в ночь с 22 на 23 декабря 1944 года сбросили на обусловленное место агента-связника Керима Алиева и четыре упаковки с грузом, в которых находилось 527187 рублей, питание для рации, географическая карта Крыма, большое количество разных фиктивных документов.

В процессе дальнейшей радиоигры в начале февраля 1945 года противник неожиданно радировал:

«Морозу. С каждой радиограммой передавайте сведения о погоде: солнце, дождь или снег, небо ясное или на четверть, наполовину или на три четверти покрыто облаками, температура по Цельсию, при этом указывайте час установления температуры. Передавайте точно, ибо это очень важно для нас. Привет. Южанин».

Этот запрос несомненно был вызван тем, что в Крыму в то время работала Конференция руководителей трех держав антигитлеровской коалиции, и у немцев, вероятно, существовал план бомбового удара по Ливадии, где проходили заседания.