С середины 1944 года операция «Цеппелин» стала осуществляться в очень широких масштабах. Разумеется, советское руководство постоянно пыталось разрушить германские планы, в особенности нанести удар изнутри. Не оправдала надежд германского командования и «Дружина»: полковник Родионов, он же «Гилль», изменил немцам. В июле 1944 года «Дружину» использовали в операции в одном из партизанских районов. На обратном пути солдаты этого русского соединения внезапно напали на сопровождавших их эсэсовцев и всех перебили. Ни одному не удалось уйти живым. «Гилль» уже загодя установил связь с агентами штаба партизанского движения, присланными специально для уговоров Родионова из Москвы, и постепенно убеждал своих подчиненных порвать с германским командованием. После уничтожения эсэсовских кураторов он вместе со своим отрядом был вывезен на самолетах, поднявшихся с одного из замаскированных в лесу партизанских аэродромов в советский тыл. Там Родионова лично принял Сталин и наградил орденом Ленина. Это было для Шелленберга большим ударом…

И все же в других областях деятельности, связанной с осуществлением операции «Цеппелин», Шелленберг и его подчиненные добились весомых результатов. Прежде всего, среди множества русских военнопленных удалось подобрать большое количество технических специалистов — инженеров-электротехников, химиков, металлургов и других, — которых использовали в соответствии с их профессиональными навыками. Эти специалисты оказали серьезную поддержку оборонной промышленности Третьего рейха. Предназначенные для особого использования своего интеллекта, эти специалисты получали гражданскую одежду и жили большей частью в частных квартирах. В подавляющем большинстве это были одиночки, деятельность которых контролировалась так, что вероятность их измены была сведена к минимуму. Практически все они, после окончания войны, оказались на Западе.

Что касается диверсионно-разведывательных групп, то немцы изменили тактику. Они сбрасывали в тыл советских войск не одиночек, а целые подразделения и части, в задачи которых, кроме постоянного поддержания хаоса на коммуникациях противника, входил, прежде всего, отвод за линию фронта разбитых частей вермахта. Работа здесь была проделана немалая. Большие лишения и тяготы, выпавшие на долю отступавших и выходивших из окружения немецких частей и подразделений, были вызваны не только обширностью территорий, на которых им приходилось действовать в одиночку, полагаясь целиком на себя самих. Но особую опасность представляли районы, контролируемые подразделениями «СМЕРШ», которые почти полностью были укомплектованы снайперами.

В области радиоигр, благодаря расширению производства средств связи, люди Шелленберга смогли наладить успешную работу. Огромное значение для командования германских войск имело прослушивание радио- и телефонных переговоров противника — на уровне армий, дивизий и полков. Большого успеха немцы добились, когда им удалось подключиться к каналам радиосвязи центрального аппарата советской разведки в Москве. Здесь Шелленберг повел широкомасштабную задуманную игру в целях дезинформации противника. В конце концов в Москве были вынуждены сменить шифр и личный состав сотрудников узла связи. Потери, понесенные советской стороной в людях, времени и средствах, были довольно ощутимыми. Шелленберг отмечал, что в ходе этой радиоигры его ведомство сумело «перевернуть» (то есть перевербовать — В. Т.) свыше шестидесяти русских радистов. Техническое усовершенствование немецкой радиоаппаратуры помогло преодолеть трудности, возникавшие при радиопередачах из глубины русской территории.

Порой немецких агентов сбрасывали в районы, где у них жили родственники, но часто они были вынуждены действовать на свой страх и риск. Некоторых агентов немцы снабжали велосипедами, в педальном механизме которых были вмонтированы миниатюрные радиопередатчики. Размеренно крутя педали, немецкие агенты вели передачу, которую в центре радиосвязи воспринимали совершенно отчетливо, несмотря на внушительное расстояние. Одному из немецких агентов удалось даже добраться на русском военном эшелоне до Владивостока, где он следил за передвижениями войск и передавал интересную информацию. Необозримые просторы России позволяли немецким агентам месяцами колесить по стране, не обнаруживая себя. Но в конце концов большинство из них все же попало в руки военной контрразведки. Как только советская контрразведка нападала на след, она не останавливалась перед тем, чтобы использовать целые дивизии и отдельные — крупные — партизанские подразделения для поимки диверсантов и радистов.

Ряд обстоятельств, связанных с операцией «Цеппелин», руководство германской разведки обсуждало со своими турецкими коллегами. Еще в конце 1943 года благодаря плодотворному сотрудничеству с турками, удалось подготовить к заброске из Турции в южные районы России и за Урал агентов восточных национальностей, представителей кавказских и тюркских народностей, которые прошли основательную подготовку.

Они с величайшей осторожностью проникали в советский тыл и передавали неплохую информацию. С данными, представляющими интерес для Турции, немцы, согласно договоренности, знакомили турецкую разведку и контрразведку.

Но после того, как советская контрразведка обезвредила некоторых агентов, в дело вмешались Молотов и его коллеги по Народному комиссариату иностранных дел [5] , которые начали оказывать, посредством угроз, давление на турецкого посланника в Москве. Однако турецкие политики не позволили запугать себя. Турецкая сторона официально заявила, что ей достаточно хорошо известно, что и советская разведка забрасывает своих агентов на территорию Турции. В то же время прошло сообщение: турецкие спецслужбы позаботятся о том, чтобы в дальнейшем проникновение немецких агентов с территории Турции в Советский Союз не происходило.

Германский агент работал и… в Государственном комитете обороны (ГКО).

…13 октября 1941 года под Вязьмой германским патрулем был взят в плен 38-летний Владимир Минишкий, назвавшийся капитаном Красной Армии. Сотрудники отдела «Иностранные армии — Восток» довольно быстро смогли установить, что задержанный был комиссаром и до войны занимал важный пост в центральном аппарате партии, будучи «одним из семи подсекретарей» ЦК ВКП(б).

Добровольно признаться в том, что он комиссар, и, следовательно, попасть под действие зловещего «приказа о комиссарах» мог лишь человек, решившийся пойти на сотрудничество с немцами и рассчитывавший рассказом о своем высоком положении в партийной верхушке завоевать доверие и набить себе цену.