Откровенно самоубийственная, еретическая речь, и вовсе не важно - правдива она была, али же нет. Мэргэн окончательно остановил свой шаг и уже собрался основательно высказаться по поводу излишне длинного языка паренька, но осекся.

Прямо перед ним - в густую траву - только что с глухим стуком бухнулся откуда-то сверху темный камушек. Идеально округлый, до металлического блеска очищенный и отполированный, он подкатился аккурат к сапогу десятника, тюкнувшись в носок обуви. Хашид остановился и в недоумении воздел увенчанную шлемом голову к небу, вовремя успевая заметить и второй такой камушек - прилетавший, похоже, откуда-то из-за дома, до которого Мэргэну и его соратникам оставалось не более пары десятков шагов.

– Это чего за диаволова срыга?

– Заговоренная пугалка? Ото зверя...?
– тихо-тихо прошептал Арват, еще ниже припадая к земле. Инстинкты вовсю бушевали внутри него, призывая спрятаться, скрыться от гибельной неотвратимости, но он пока еще держался, не веря. Да и не хотелось зазря позориться перед малышней позади.
– Или снаряд пращи?

Опасливо переглянувшись с тревожно ссутуленным, сильно занервничавшим Арватом, застрельщик припал на одно из колен, чтобы осмотреть эту непонятную, подозрительную штуковину, но успел лишь протянуть к ней руку и приблизить лицо.

Оглушительный хлопок-взрыв разом вышиб из Мэргэна и душу, если таковая еще оставалась там после ритуала причащения, и саму жизнь. А его роскошный десятничий шлем из позолоченной листовой бронзы - любовно, женскими руками украшенный и отделанный родовыми письменами - своего хозяина, что разумеется, не уберег.

– Колдун!
– зычно заревел отряду десятник Арват, на глазах которого все это и произошло. Голова его соратника лопнула, раскрывшись подобно цветочному лепестку и расплескав свое содержимое по траве. Изорвало и сильно поломало даже туловище и конечности, укрытые в не самую плохонькую кольчужку из бронзы...

Все сразу начали вопить и хаотично, вразнобой метаться туда-сюда по заляпанной кровью траве, так что и не поймешь сразу - это происходит организованное, отработанное заранее избежание магического обстрела или это просто крайняя стадия паники. Кто-то, включая Арвата, целенаправленно поспешил к ближайшим деревенским срубам, а несколько наиболее, наверное, толковых боевиков хлопнулись оземь и прикрыли головы руками; парочка же трусов сразу припустила назад, обратно на склоны опушки.

А двое хашидов, что были на момент взрыва ближе всего к Мэргэну - остались лежать на земле. Один все тянул и тянул руки к разорванному осколками горлу, да ногами сучил, не в силах, похоже, задышать; второй же просто, как бесчувственное полено, повалился вперед и тюкнулся рожей в траву после взрыва, да более уже и не двигался. Неведомое смертоносное колдовство разом лишило его жизни, и прежде Арват ничего подобного не встречал, даже близко...

Оставшись единственным выжившим командиром после скоропостижной гибели Мэргэна, он собирался уже скомандовать резкое наступление - прямо туда, прямиком к этому деревенскому срубу, за которым, вероятно, сейчас и скрывается паскудный наемник-колдун. Подскочивши со скользкой, залитой трупными соками травы, Арват, однако, даже не успел губы разлепить, как вновь ужасающе грохотнуло.

– Больно!
– пронзительно взвизгнул кто-то из степняков сразу после крайнего хлопка. Слова этого вопля были практически не различимы, и были они, по существу, просто сплошным и неразрывным визгом страдания. Точно так же визжали в руках хашидов наживую оскопляемые или, например, четвертуемые ими пленные из светлых.
– Больно, больно-больна-а-а...!

В этот раз мощный разрыв, отозвавшийся в самом естестве степняка диким, животным ужасом, произошел где-то совсем рядом и позади десятника - да буквально в нескольких шажках от него. Но обошлось, похоже - мужчину лишь тряхануло, как будто по нему прошлись слабенькими чарами альвийской школы ветра, но и не более.

А вот двоим юным хашидам, родным братьям, что сильно замешкались где-то там, позади, повезло уже куда меньше. Одному из ихней парочки сильно изорвало бедра и паховую область близким разрывом колдовского камня. Не выживет. И второй, поди, тоже: он сейчас вовсю визжит и катается по траве яростным волчком, в безумии шлепая себя беспалыми обрубками кистей по изувеченному лицу, с которого словно всю плоть сдуло.

Жутковатая была картина, но даже не потому, что кровавая - это все же дело привычное для мужчин. Но ужасна была именно та неотвратимая скоротечность, с которой все пришло к этому. Слишком уж просто, играючи это все произошло...

– О-о, Бог-демон...
– пролепетал растерявшийся Арват, ни к месту сейчас задумавшийся над тем, как его с дерьмом буквально сожрут отцы и матери всех этих несчастных мальчишек, что бесславно здесь погибают.

Бывалый, однако, воин бескрайней степи, и уже отринувший кое-какие плотские слабости - он все же на секунду-другую смалодушничал и прикипел взглядом к своим агонизирующим собратьям. Мгновенно они слабели, вытекая прямо на глазах и окончательно затихая. Но даже буде они прошедшими причащение - маловероятно, что это чего-то бы изменило, лишь дольше бы трепыхались...

За смешные по своему сроку секунды - хотя сражение, как таковое, еще даже не началось - передовой мародерствующий отряд хашидов потерял убитыми аж четверку молодых, резких боевиков. Но и ладно - они, пушечное мясо и клинковая смазка, но ведь погиб и Мэргэн, уже бывший младшим демоном Гхаазу. А тем временем, оттуда - из-за все того же сруба, уже летели навесом очередные два взрыв-камня. Один за другим, и еще...

– Вперед же, срыга тупорылая! Там один колдун-недоучка, выблядки, удавить его!
– зычно, буйволом заревел Арват во всю мощь своих легких, опомнившись наконец. Запоздало, но башка у него все же заработала, прикинув, каким же именно образом чудной наемник с лопаткой их убивает.