— Дальше? — я встал, отряхивая одежду. — Теперь, когда временно вывели из строя их шпионскую службу, мы можем двигаться к оставшимся целям. Только вот дальше уже за совпадение всё выдать не получится. Тут даже дурак поймёт, что что-то нечисто. И даже то, что мы избавились от Вилены — не поможет.

Разумеется, все следы, ведущие к нам, были уничтожены. Ветер подхватил пепел сгоревших документов, унося его в серое утро. Оставалось ещё немного.

Туман над столицей был гуще обычного, пропитанный запахом мокрого камня и речной гнили. Он цеплялся за шпили соборов, заползал в узкие переулки рабочего квартала, скрывая фигуры тех, кто предпочитал оставаться в тени. Я стоял у запотевшего окна в нашем новом убежище — бывшем магазине торговцев пряностями, где запах корицы и гвоздики едва перебивал въевшуюся в деревянные балки вонь крови и пороха. Да, местечко было так себе. Тут произошло массовое убийство, из-за чего цена на дом в весьма недешёвом районе резко рухнула, что и позволило моим людям его купить, дабы использовать как базу.

— Эрвин, — произнёс я, разглядывая фотографию магистра, приколотую к стене. Худое, как у крысы, лицо, глаза-щёлочки, пальцы, украшенные перстнями с узорами, чем-то по стилю напоминающими родовые гербы, которых у него никогда не было. — Как я уже говорил ранее: боится темноты и того, что его тёмные делишки раскроют.

Григор хрипло засмеялся, поправляя бинт на боку.

— Ну что, пора?

— Пора, — кивнул я.

Лиза, скрестив руки на груди, прислонилась к дверному косяку. Её пальцы слегка подёргивались от остаточных разрядов.

— Ты уверен, что это сработает?

— Абсолютно, — я развернул перед ними карту главного здания торговой гильдии, испещрённую пометками. — Он уже напуган смертью Шеварна и Вилены. Сейчас он как загнанный зверь — будет метаться и совершать ошибки. Будет считать, что Батори начал чистку среди своих людей.

— А ты уверен, что ему есть чего бояться? — уточнил Олег, на что мы практически слитно рассмеялись.

— Если он честный человек, которому нечего бояться, то я отрекусь от титула и уйду в монастырь, — сквозь смех поклялся я.

Давид, слившийся с каменной стеной, мрачно кивнул:

— Я ощущаю шаги в здании. Он приказал усилить охрану в три раза.

— Но не там, где нужно, — усмехнулся я.

Здание гильдии возвышалось над торговым кварталом, его мраморные колонны сверкали даже в этом проклятом тумане. И после этого кто-то ещё будет утверждать, что он честный человек? Хах. Даже представить сложно, сколько золота было вложено в это здание. И ведь это даже не его личный дом…

Мы наблюдали за ним с крыши противоположного дома. Давид, прижавшись к кирпичной кладке, жестами показывал расположение охраны.

«Два у парадного входа, один у служебного, трое патрулируют внутренний двор».

Охранники в синих ливреях с гербом торговой гильдии переминались с ноги на ногу, зевая.

— Третий день на ногах, — ворчал коренастый детина, почёсывая щетину. — Сказали, пока не найдут убийц Шеварна, всем быть на посту.

— Заткнись, — оборвал его старший, бросая взгляд на зарешечённые окна второго этажа. — Нам платят за молчание, а не за болтовню. Ещё не хватало, чтобы господин услышал. Точно оштрафует. Он это любит. Лишь бы карман себе посильнее набить…

Я кивнул Давиду.

Маг земли прижал ладони к крыше. И вот, уже через десяток секунд брусчатка под ногами охранников резко раскрылась, выпустив из своих недр пар. Вот только совсем не обычный. Глаза охранников резко затуманились, будто они находились в состоянии глубокого опьянения. И не то чтобы это совсем не так. Ира поработала над составом, который Давид и использовал сейчас.

— Грубо, — прошептал Олег, морщась.

— Зато тихо, — проворчал Григор. Его лицо было серым от боли — рана вновь воспалилась, но старик отказался оставаться в убежище.

Проникнуть внутрь оказалось на удивление просто. Вот только действовать надо было быстро. Вот уже кухня впереди, заваленная остатками роскошного ужина. Полуобглоданные фазаны в вине, трюфели, персики в сиропе — всё это валялось в беспорядке, как после пира.

— Живут не хуже Батори, — проворчал я, спускаясь по узкой служебной лестнице.

Подвал под особняком пах сыростью и крысами. Давид провёл рукой по мокрой стене.

— Здесь, — прошептал он, указывая на ничем не примечательную стену.