— А царь Париама где? — спросил я.

— Убит, — коротко ответил Агамемнон. — Захотел погибнуть с мечом в руках, и у него это получилось. Старый дурак решил сразиться с Неоптолемом.

— Остальные сыновья?

— Только один выжил, — покачал головой Агамемнон. — Тот, который жрец, гадатель по бараньей печени. Вон он стоит. Он не бился, спрятался вместе с бабами, потому и уцелел.

— Чего ты хочешь? — спросил я.

— Если победа будет твоя, мой брат забирает половину того, что есть в лагере, — спокойно сказал Агамемнон. — Кони, бронза, ткани, рабы… А потом уходит домой. Воинам нужно привезти с собой хоть что-то. И за это ты получишь всех троянцев, их имущество и царский дворец, забитый добром по самую крышу. Мы не успели ограбить город. Но в случае моей победы вы не будете мстить и позволите нам уйти с добычей из лагеря и с тем, что успеем вынести из Трои до заката. И твои воины не станут препятствовать этому.

— Да плевать на них, — прищурился я. — Режь! Так себе родня. А имущество их я и так возьму.

— Не возьмешь, — покачал головой Агамемнон. — Я оставил внутри немалый отряд. Они закрепились в самом центре. Город сожгут, и тогда ты не получишь ничего.

— Договорились, — кивнул я, глядя, как солнце уже клонится к горизонту. — Клянусь богом Поседао, которого почитаю, и Апалиунасом, покровителем моего рода. Да будет так.

— Огласи условия поединка так, чтобы услышали оба войска, — нехорошо усмехнулся Агамемнон. — А я озвучу тоже.

Через несколько минут я подскакал к нему, выполнив наш уговор. Ни одна стрела и ни один камень не полетел в мою сторону. Я смотрел в глаза ахейцев и видел этих людей насквозь. Несложно понять тех, кто бесконечно устал и хочет домой… Все эти басни про упоение битвой — полное дерьмо. Малое число отморозков, дуреющих от запаха крови, выбивают первыми. А остальные просто хотят поправить войной свои дела. За это они и готовы проливать кровь. Я вернулся, гадая, почему Агамемнон выглядит довольным, словно кот, обожравшийся сметаны. У меня нет ответа на этот вопрос, и я хочу его получить.

— Чего ты радуешься? — раздраженно спросил я его.

— Да так! Повод есть, — хмыкнул он и сбросил плащ, укрывавший все это время перемотанное окровавленными тряпками плечо. — Я ранен, Эней, и по обычаю имею право выставить другого бойца.

— И кто же это? — похолодел я.

Вместо ответа Агамемнон поднял здоровую руку. Мои худшие опасения подтвердились. Из рядов ахейского войска вышла чудовищная фигура, плечи которой возвышались над макушками абсолютного большинства товарищей.

— А вот это было не по плану, — растерянно прошептал я.

Да когда же я перестану чувствовать себя самым умным? Наверное, прямо сегодня… Если, конечно, останусь в живых…

1 Наиболее распространенный вариант легенды состоит в том, что Елена спрятала меч своего нового мужа Деифоба, и когда в дом ворвался Менелай, тому нечем было биться. Как мог такой воин, как Деифоб остаться без меча в тот момент, когда бой шел уже около его дома, автор понять так и не смог, и поэтому взял за основу вторую по популярности версию этого мифа.

Глава 21

Аякс вышел из ахейского строя и, явно красуясь, поднял вверх свое копье. Он проревел что-то, и товарищи поддержали его согласным ревом. Царь Саламина — сильнейший воин здесь. Он несколько раз бился с самим Гектором, и тот всегда уступал ему. Машина, а не человек. И щит у него такой, что я его даже на руке удержать не смогу, не то, что биться с ним. Впрочем, у Аякса со щитом трудностей не было. Бицепс толщиной с бычью ляжку эту проблему решал на раз. В общем, что-то мне стало немного нехорошо…

— Сосруко, — негромко сказал я гостю с далекого севера, который в этом походе сам назначил себя командиром моей личной охраны. — Дай мне хорошую секиру. Я видел у кого-то из твоих сыновей. Ту, которая с шипом на обухе.

— Ты хочешь выйти на него с секирой, царь? — с сомнением произнес горец. — Я бы взял молот. Секирой его не убить. Это же не человек. Это горный дэв.

— Секиру, — приказал я. — И то копье, над которым ты недавно смеялся.

— Вах-х! — выдохнул кавказец и выдал тираду, в которой я уверенно опознал непереводимую игру слов, примерно одинаковую на всех наречиях этого мира. Почтенный глава рода сетовал на жизнь и был расстроен тем, что решил служить настолько недалекому господину. Я усугубил его страдания и снял свой доспех и шлем, оставшись в одних штанах, голым по пояс. Тут не выдержал даже Анхис, который стоял рядом. Отец вежливо, но в предельно матерной форме поинтересовался, какая муха меня укусила, и где именно эта муха живет, чтобы он обходил это проклятое место стороной.

— Мне не поможет доспех, отец, — устало посмотрел я на него. — Как ты не понимаешь? Любое попадание этого парня сломает мне кости. А если и не сломает, то уж точно собьет с ног. Мне сейчас нужна скорость. Я должен закончить с ним быстро.

— Закончить? –отец смотрел на меня так, словно хотел отправить на прием к психиатру. — Быстро? С ним?

— Да! — ответил я, взял пилум, надел щит на руку и засунул за пояс легкую секиру с хищным узким лезвием и шипом вместо обуха. Я давно ее приметил. Клевец, самый настоящий клевец! То, что нужно против бойца, закованного в бронзу. Кобанцы изготовили его уже здесь, когда столкнулись с воинами в доспехах.