Ах, суждено, чтоб ты узнала

Любовь и смерть в тринадцать лет.

ЗЕРКАЛО

Давно ты дал в порыве суеверном

Мне зеркало в оправе из свинца,

И призрак твоего лица

Я удержала в зеркале неверном.

И с этих пор, когда мне сердце жжет

Тоска, как капли теплой алой крови,

Я вижу в зеркале изогнутые брови

И бледный ненавистный рот.

Мне сладко видеть наши лица вместе

И знать, что в этот мертвый час

Моя тоска твоих коснется глаз,

И вздрогнешь ты под острой лаской мести.

БЛАГОВЕЩЕНИЕ

О, сколько раз в часы бессонниц,

Вставало ярче и живей

Сиянье радужных оконниц

Моих немыслимых церквей.

Горя безгрешными свечами,

Пылая славой золотой,

Там под узорными парчами

Стоял дубовой аналой.

И от свечей и от заката

Алела киноварь страниц,

И травной вязью было сжато

Сплетенье слов и райских птиц.

И, помню, книгу я открыла

И увидала в письменах

Безумный возглас Гавриила:

«Благословенна ты в женах!»

САВОНАРОЛА

Его египетские губы

Замкнули древние мечты,

И повелительны и грубы

Лица жестокого черты.

И цвета синих виноградин

Огонь его тяжелых глаз;

Он в темноте глубоких впадин

Истлел, померк, но не погас.

В нем правый гнев рокочет глухо,

И жечь сердца ему дано:

На нем клеймо святого духа —

Тонзуры белое пятно…

Мне сладко, силой силу меря,

Заставить жить его уста,

И в беспощадном лике зверя

Провидеть грозный лик Христа.

РАСПЯТИЕ

Жалит лоб твой из острого терния

Как венец заплетенный венок,

И в глазах твоих темные тени.

Пред тобою склоняя колени,

Я стою, словно жертва вечерняя,

И на платье мое с твоих ног

Капли крови стекают гранатами…

Но никем до сих пор не угадано,

Почему так тревожен мой взгляд,

Почему от воскресной обедни

Я давно возвращаюсь последней,

Почему мои губы дрожат,

Когда стелится облако ладана

Кружевами едва синеватыми.

Пусть монахи бормочут проклятия,

Пусть костер соблазнившихся ждет, —

Я пред Пасхой, весной, в новолунье

У знакомой купила колдуньи

Горький камень любви — астарот.

И сегодня сойдешь ты с распятия

В час, горящий земными закатами.

УМЕРШЕЙ В 1781 ГОДУ

Во мне живет мечта чужая,

Умершей девушки — мечта.

И лик Распятого с креста

Глядит, безумьем угрожая,

И гневны темные уста.

Он не забыл, что видел где-то