— Дрожь, — пояснила девушка, видя мое недоумение. И даже порадовалась, что знает мне неизвестное. Легкий акт самоудовлетворения. Нехай.

Знаковый эффект зоны, на котором пасутся выжившие. Из неведомого сыпется иногда полезное, иногда говно, а жадные ручонки аборигенов тащат все в закрома. Хотя в данном случае схема дала сбой — молотки прибывали, шли десятилетия, а никто не сподобился.

— С хрена не подобрали? — спросил об очевидном.

— Если сюда никто не ходит…. — Ива пригнулась и тревожно присмотрелась к застывшему сумраку. Сонм угроз вольготно притаился в сплетениях ветхой отделки, демоны играли тенями, намекая тихим шорохом.

— Бу, — сказал, наклонившись к медичке.

— Блять! — Она дернулась. И спохватилась. — Прости, командир.

— За что? — не понял.

— Хотела ткнуть тебя металлом. — Она демонстрировала избыточную искренность. — Очень хотела.

— Смешно, — кивнул.

Угроза свернула призрачные щупальца и чутка рассосалась, позволяя ищущим одолеть еще десяток метров.

Вышли к дальней стенке и притормозили. В углу обустроен бивуак — туристическая пенка, аккуратно заправленное тряпье, пару ящиков, небольшая походная плитка. Видна заботливая рука педанта — все по линеечке в пределах доступа. Почти уютно. И слой залежалой пыли — хозяин ушел, а вот вернуться не обещал. На подчищенной стене размашисто выведено углем «Я жил».

Ива нехорошо поморщилась. Чувства, эмоции, тонкие, сука, материи. Даже могу не спрашивать. Человек жил, а потом перестал. История зоны в двух словах. То, что уготовано каждому.

Чутка наклонился и зарядил ладонью по девичьей ягодице. Отработал хорошо — до эха.

— Айя! — Она выпучилась. Хитрая штука — эмоциональный диссонанс.

— Больно? — спросил вежливо.

— Ну… — Ива пыталась сообразить, как реагировать. Хреново. Так и жизнь просрет.

— Больно?! — рыкнул с намеком.

— Да, — напряглась она.

— Хорошо. — И потопал на выход. Терапия от Джимми. Старайтесь избегать, так скажу.

Молча обойдя еще с пяток помещений, вернулись на исходные к Марте. Из полезного лишь молоток, который не поленился прихватить. Будь мы рядовыми мусорщиками крупной группировки, поживились бы на порядок лучше — стройматериалов в достатке. Знай, ломай и уноси. Но мы не они.

Со второго этажа, перегнувшись через погнутые ограждения, замахал тощий. Боец искренне полагал, что хорошо различим в мешанине декора. Я присмотрелся — допустим, тень враждебна и агрессивна, если верить рваным движениям.

— Командир! — проявил смекалку Шест. — Я же вижу, что ты видишь!

— В чем его ошибка, Ива? — повернулся я к девушке.

— Засветил позицию, — прищурилась она. Честь и хвала Амиго, честь и хвала.

— Поднимаемся.

Поднялись. Секунд десять я демонстративно держал тощего на прицеле, доводя его попытки сместиться с вектора выстрела.

— Мы же проверили, нет тут никого, — сдался костлявый. — Понятие имею. Но командир, глянь чего нашли…

Вот она, незамутненная радость первооткрывателя. Жажда поделиться эмоциональным с ближним. Хотя для Шеста не совсем типично и надо убедиться, что там нет ничего, способного превращать разумное в неразумное.

Додумывал, уже переступая порог небольшого офиса на 30–40 квадратов. Остатки мебели забиты по углам, окон нет, в скудном свете от входа лишь одно большое ничто. И крайне характерные следы — точно в помещение запихнули шар, утыканный шипами, и от души раскрутили, швырнув на свободу. Стены, пол, потолок располосованы глубокими бороздами — бессистемно, в тупой первозданной ярости или боли. На полу обильные черные кляксы — надо полагать древняя кровь, что превратилась в камень. С десяток лет я накину — тот, кто любит царапаться, убыл слишком давно.

— Охренеть. — На пороге возникла Крыса с черным пакетом наперевес. Без добычи не ушла, что ожидаемо. — Может свалим по-тихому?

— Следы старые, — сказал Замес, принюхиваясь и морщась.

— Дурное место, — выдал тощий. Прозвучало значительно и с большой буквы.

Я обвел ласковым взглядом собравшихся. Допустим, только допустим, что мне нихрена не понятно. Умник сообразил:

— Бывает, проползет слушок, мол видели в одном месте нечто жуткое, что из человека душу выгрызает на раз. Бойтесь, мясо, и все такое. Слухи ширятся, находятся очевидцы, показывают следы и народ начинает обходить место десятой дорогой, хотя там может и нет ничего. Дурное место.

— Вот сюда и не ползают, — проявил дедукцию тощий. Замес покосился и вздохнул.

— Я бы не хотела встречаться… с этим. — Ива ткнула пальцем во вспоротую перегородку.

Угрозы я не чувствовал, как и функция. На психику слегка давило, но скорее от общей разрухи и запустелости. Так бывает, когда попадаешь в место, где долгое время не бывало живой души. Что-то пропадает, уходит, даже несмотря на то, что весь мир накрылся сраной катастрофой и люди априори не могут наполнить собой все норки. Выверты психики, которой важно знать, что по этим камням кто-то прошел в обозримом прошлом.