— Я не совсем спятил. — мотнул брат головой. — Но с Кузьмой же вы общаетесь, например?

— Кузьма — мировой мужик! — ухмыльнулся Дима. — До сих пор ума не приложу, как он с вашим родом ещё не рассорился. Прекрасный человек, простой и прямой как рельса.

— Это так. — кивнул собеседник. — А ещё он отличный учитель боевых искусств. Федю он уже учит, может взять к нему в пару вашего сына. И польза будет, и общение наладить сумеют. Как вам мысль?

Супруги молча задумались.

Оба они не хотят иметь с Бестужевыми и конкретно Валерой никаких дел. Оба они не хотят соглашаться на какие-то мутные планы.

Но умение драться Косте действительно не повредит. А Дима такому нормально не научит — он больше по работе с оружием и кинетикой.

Да он вообще мало чему может нормально научить. Чай не педагогический заканчивал!

А в той дворянской школе, куда обещают отправить лучших, экзамены по боксу обязательные. Русские дворяне давно переняли эту моду у англичан.

К тому же, даже магу это полезно — хорошая координация ещё никому не повредила.

И всё-таки — а с чего они вообще должны в чём-то помогать Валере?!

Именно это Соня и спросила.

— Да уж не за просто так, я ведь уже сказал. — ответил он. — Во-первых, этим вы обеспечите сыну покровительство княжеского рода в будущем. За такой возможностью люди в очередь выстраиваются, знаете ли!

— Дорогая, я теряю интерес.

— Мне тоже что-то наскучило, милый. Да и Костя уж скоро закончит…

— Да постойте вы! — аж привстал от возмущения Валерий. — Вы понимаете, что это сейчас вы можете играть в свободу и независимость! Но как только ваш сын решит достичь чего-то реально стоящего, ему не пробиться без покровителей наверху! Так эта страна устроена, в ней всё поделено князьями и высшим графством! Чего вам ещё…

— Мама, пап. — раздался вдруг откуда-то снизу детский голосок. От неожиданности Валерий аж осёкся, шумно втягивая воздух. — Этот дядя вам мешаит? Мозет, мне его убрять отсюдова?

— О, Костян, здарова! — подхватил сына на руки Дима. — Как твоё ничего? Всем там шары поразбивал?!

— Даже интересно, как ты планируешь меня отсюда убрать, малыш? — слащавым голосом просюсюкал Валера. — Скажешь «уходи плохой дядя»?

В ответ на это Костя просверлил маминого брата тяжёлым взглядом и сказал:

— Дя. Уходи, плохой дядя!

…И Валера мгновенно исчез! Соня ахнула, вскакивая со скамейки, но сын её успокоил.

— Нибойся, мама. Етот чёйт просто в кустик улетел! В крызовник!

Ну а чё он?! Чё вот он сюсюкал со мной, хотя я его раз в пятнадцать старше?! Проявил бы хоть минимальное уважение!

Я, значит, иду с экзамена, весь такой довольный и горды собой, а тут какая-то рыжая падла моих маму с батей запугивать пытается!

Само собой я не мог это так оставить! Хотя сил на телепортацию ушло немало.

Телепортировать другого — это вам не самого себя перемещать. Благо хоть Заклинание отозвалось — так Валера меня выбесил!

О, а вот и он — идёт, весь красный. Но держится стоически.

Не хотел бы я с размаху свалиться в крыжовниковый куст, ой не хотел бы.

— Я вас понял, Осинские. — мимоходом бросил он, направляясь к выходящим с испытания детям.

Мы все дружно (но не очень громко, на всякий случай) похихикали. Настроение тут же вернулось к хорошему. Ведь…

— Мам, пап, я се шары йазбил! — радостно воскликнул я.

Ещё бы я их не разбил, конечно! Обычные комбинации сгущённого эфира — их рассеет любой, кто умеет тонко разгонять ману.

А я ведь как раз недавно попрактиковался в этом, сканируя собственное тело. Так что теперь не оставил этому экзамену ни шанса!

— Умница мой!!! — счастливо воскликнула мама, крепко меня обнимая. Отец обнял нас с мамой.

— Ну ты хорош, Костян! По-любому теперь скажут при всех, какой ты у нас выдающийся маг! Может даже как-то слишком выдающийся… Шучу, нет предела совершенству!

Ха, это точно! Я сам всегда руководствовался этим девизом. Никогда не останавливался на достигнутом!

Так что теперь, когда я научился ощущать ауры и тонко плести эфир, мои тренировки только начина-а-а…

Ох, что-то мне нехорошо!

— Костик… Костик! Что ты делаешь?!

Я? А что я?..

Я взглянул туда, куда падал мамин взор. И обомлел.

Мои руки, лежавшие только что на батиной широкой груди… исчезли! Нет, я их всё ещё чувствую, тогда…