— Кстати, да, — влез Альберт. — Алекс, как тебе это удалось?

И что теперь? Признаваться им в наличии предвидения? А оно того стоит? Тут же то самое предвидение и проявилось, просигналив, что нет, пока не стоит. Что ж, значит, и не будем. Но что-то отвечать надо… Ну хорошо, пусть будет так:

— Я все-таки одаренный… — начало получилось туманным, но да ничего, сойдет.

— Прошу простить, экселленц, какого разряда? — с обычным для себя кивком-поклоном спросил доктор.

— Четвертого, — я постарался, чтобы ответ прозвучал скромно, уж не знаю, получилось или как, но тут приятель испортил мне всю музыку.

— Алекс — ученик профессора Левенгаупта, — с гордостью за столь продвинутого друга возвестил он.

— Вот как, — Грубер, похоже, такого оборота не ждал, но сразу взял себя в руки. — В этом случае многое становится понятным…

Что там стало ему понятным, что было непонятным и что оставалось непонятным до сих пор, он не сказал, а я не стал спрашивать, имелись вопросы и поважнее, поэтому я вернулся к разговору о разбойниках.

— К сожалению, мы не озаботились взять кого-то из них живым, — Альберт и доктор, если я не ошибся, сообразили, что камешек полетел в их огород, — поэтому узнать это сможем, лишь когда будут схвачены непосредственные похитители.

— Вот только когда это будет… — недовольно проворчал Шлиппенбах. — Еще и фон Прюлль этот…

— А что фон Прюлль? — похоже, надо дать коллегам возможность произнести некоторые слова самим. Для них же лучше будет, если не я это скажу, а они решат, что сами додумались.

— Что фон Прюлль?! — взвился Альберт. — Да он вообще не желает искать Катарину!

— А вы как считаете, доктор? — спросил я Грубера.

— Господин граф, на мой взгляд, несколько эмоционально оценивает ситуацию, — ага, я, значит, «экселленц», а сынок работодателя просто «господин граф», — но, должен с сожалением признать, что некоторые основания к такому предположению полицмейстер фон Прюлль своими высказываниями дает.

Ну что ж, вот и сказали. Теперь и мне можно. Сам я полагал, что прав, как ни странно, именно Альберт, и никакую баронессу фон Прюлль искать не горит желанием, но пока это не подтверждено даже моим предвидением, а тем более хоть какими-то фактами, говорить так не стану. По-другому скажу.

— Но если мы предоставим полицмейстеру сведения о баронессе, деваться ему будет ведь некуда, не так ли?

— Вы правы, экселленц, — подтвердил доктор. — Он будет вынужден либо всерьез приняться за следствие, либо убедительно объяснить причины своего бездействия. И не только нам объяснить. Но, прошу прощения, — с недоумением спросил он, — как мы сможем предоставить ему какие-то сведения, если он запретил нам их собирать?

— А разве я сказал, что именно мы будем их собирать? — изобразить невинность я, конечно, попытался, но играть в театре, похоже, работа не для меня. — Мы будем сидеть в гостинице и отдыхать, время от времени попадаясь на глаза полицейским, чтобы они видели наше бездействие, а уж кому рыть носом землю, в городе найдется.

— И кто же это? — скептически вопросил доктор Грубер.

— А вот кто, — я отодвинул от себя недопитый стакан минеральной воды и начал излагать коллегам свой план…

Более или менее ориентироваться в баварском диалекте, пусть и с пятого на десятое, я за этот год научился, так что, назвав мальчишку Вастлем, а не Себастианом, показал, что хоть и чужак, но что-то в местной жизни соображаю и вообще человек вроде как неплохой. Установлению контакта такой подход поспособствовал, и пусть я и дальше продолжал говорить на правильном немецком, а он на «боарише» [45] , общались мы вполне нормально. Да, я вспомнил свой опыт с Ванькой Лапиным и решил, что раз это сработало в Москве, то и в Пассау сработает тоже. А почему, собственно, и нет? Мальчишки — они же везде мальчишки.

Вастля я присмотрел на городском рынке, где малец активно вел борьбу за существование, предлагая продавцам и покупателям широкий ассортимент услуг по сходной цене. За пфенниг-другой он подметал за прилавками, выносил мусор, помогал перебирать овощи и зелень, таскал чужие покупки, в общем, выполнял любую работу из разряда «подай-принеси». Выполнял, кстати, старательно и добросовестно. Было дело, ловко стащил яблоко с прилавка у зазевавшейся торговки, но за два дня наблюдения это противоправное действие оказалось единственным с его стороны. Ну, или единственным, которое заметил я.

Отношение Вастля к перспективе заработать никак не меньше полугульдена мне тоже понравилось. Глазенки, конечно, загорелись, но сначала он пожелал выслушать условия, затем задал несколько толковых и уместных уточняющих вопросов, и только получив и обдумав мои на них ответы, дал свое согласие.

Вастль должен был разыскать в городе приехавшую в красно-синей карете группу из четырех мужчин, двое из которых выглядят благородными господами (один, возможно, даже офицером), а двое слугами, и молодой благородной барышни, либо найти убедительные следы их пребывания и узнать, куда они уехали. Сделать это ему надлежало чем быстрее, тем лучше, и потому я сразу указал парню, что в одиночку он не справится, так что пускай подбирает себе помощников. Тут Вастль выразил некоторое сомнение, что полугульдена хватит на оплату работы целой команды, но я заверил его, что полгульдена — это именно его плата, а на остальных он получит еще столько же и распределять эти деньги между своими товарищами будет сам. Ну и помимо получившегося гульдена пообещал еще немного сверху, вспомнив, что с Ваней Лапиным в свое время ограничиться рублем у меня не вышло. На такие условия Вастль с видимым удовольствием согласился и оставалось только договориться о способе передачи сведений — мне не сильно хотелось, чтобы малый ходил к нам в гостиницу и хозяин донес бы об этом фон Прюллю. Сошлись на том, что я буду каждый день гулять по рынку в предобеденное время, и если у Вастля будет чем поделиться, пусть ищет меня там.