– Ты чё несёшь, студент! – наконец, вымолвила она.

– Антонина Гавриловна, погодите, – раздался женский голос.

В комнате было уже прилично народу, привлечённого шумом баталий.

– Тут дело такое, тут ещё разобраться надо, – серьёзно заявила девушка в очках и косынке.

Тоненькая, пацанка совсем, пигалица, но боевая. Тяжёлые волосы подвязаны платочком, простая белая блуза, юбочка до колен колокольчиком, туфельки на невысоком каблучке. Просто образцовая комсомолка с агитплаката.

– Соловьёва, – удивлённо воскликнул председатель, – и ты здесь? Ты же в район должна ехать!

– Погодите, Тихон Антонович, вопрос принципиальный. Мы на комитете собирались его на повестку ставить! Шабашники, это, конечно хорошо, свинарник новый, это всё понятно, но надо ведь какие-то рамки, вы меня понимаете? Участковому наплевать, значит мы должны общественность мобилизовать.

– Что значит наплевать! – возмущённо отозвался Гуськов. – У меня материальные средства отсутствуют.

– Люська, не лезь! – гаркнула Гавриловна. – Тебе только про общественность свою почирикать. А у меня вопрос жизни и смерти!

– А я, Антонина Гавриловна, прямо к вашему вопросу и подвожу, – настойчиво гнула свою линию барышня в очках. – Этот Мурадян давно нарывался. Галина от него уже больше месяца не знает, куда деваться. Обижает он её, пристаёт, проходу не даёт. И если бы не самоотверженный поступок товарища Стрельца, вообще неизвестно за кого бы сегодня свою дочку вы, Антонина Гавриловна, сватали.

О, как! Самоотверженный поступок. А где же ты пятьдесят лет скрывалась, правдолюбивая девушка Люся? Меня ведь тогда чуть из комсомола не выперли.

– Ты полегче! – рыкнула Гавриловна.

– Галина, это та, с коровника что ли? – уточнил бухгалтер в очках. – Галка, да? Шустрая такая?

– Ну, Галка, с коровника, ты ж знаешь её, – махнул на него председатель. – Дочка Гавриловны. Никакая не шустрая она.

– Так её Мурадян обижает? – сдвинул фуражку на затылок Гуськов.

– Не знает, куда деваться от него.

– А чё молчала-то?

– Да не молчала она! – притопнула от досады Люся. – Она вам лично сто раз жаловалась. При мне!

– Ну, жаловалась, – развёл руками участковый. – Сами знаете, жалуются они, а потом сами же замуж бегут. А я что без доказательств? Пока деяние не совершилось, я что могу-то? Она поди сама задом перед ним крутила, покрутить там есть чем, это так, между делом. А как до ответа дошло, сразу спасите-помогите! А это уже вопрос к семье, чему её дома учат и какой пример подают. Семья и школа, так сказать.

– Да я тебя в бараний рог сверну! – возмутилась Гавриловна.

– Милиция должна воспитывать и предотвращать, – назидательно сообщил бухгалтер.

– Так вот, сейчас Стрельца за хулиганство привлеку, остальным наука будет, – усмехнулся мент. – Вот вам и воспитание, и профилактика.

– Это что же делается, товарищи? – не унималась Люся. – Он от хулигана девушку защитил, вступился за неё, один против этого животного, которого даже милиция опасается…

– Но-но-но!

– А как это ещё назвать? Конечно, опасается. Он дал агрессору по морде и сам пострадал, а вы его что, в тюрьму за это? Эх, вы, товарищи! Стыдно должно быть! У нас здесь не дикий Запад, не капитализм. Это там человек человеку волк, а у нас должно быть наоборот! А на деле что получается? Комсомольская организация этого так не оставит. Мы и в ГУВД будем писать и в министерство капитального строительства, если надо, и в совет министров напишем!

– Слушай, Михалыч, – вступился за меня председатель. – Оставь ты его. Парень-то путёвый вроде. Ну, жахнул вчера видать. Дело-то молодое, с кем не бывает?

– Ты чего, Тихон Николаич? – обалдел милиционер. – С дуба что ли рухнул? Он же на представителя власти… на твоих же глазах… Мизинец мне сломал!

– Какой мизинец! – снова активизировалась Гавриловна, попытавшись схватить меня за грудки, но я мягко отвёл её руки, развернув лицом к Гуськову.

Она тут же снова ко мне повернулась.

– Погодите-ка! Ты сказал Мурадяну, что Галка теперь твоя полюбовница? Сказал, что ему не светит? Что у тебя с ней шуры-муры, сказал? Женись теперь, раз такой ходок! А то приехал, девку спортил, а потом я – не я, и лошадь не моя?

– Во-первых, что я ему сказал, это никого не касается, – пожал я плечами. – Пару слов сказал, да, но ему, а не жителям села и не парткому, не комитету комсомола и даже не исполкому сельсовета. Слова эти были непечатные, хотя и отрезвляющие, так что повторять не просите, тем более, при дамах. А вот, что шабашник Мурадян наговорил вам, так это я не знаю. Это вы его к ответу призывайте. Галина девушка глубоко порядочная и совсем не такая, чтобы задом крутить. Скромная и даже зажатая. Танцует только с подружкой, парней близко не подпускает. Это по моим наблюдениям.