— Надюш, — извиняюще улыбнулся Ромка, — не злись. Просто… ты же писала мне про три месяца. Они ещё даже не прошли.

— Три месяца — да, не прошли. Зато желание играть в семью у меня прошло полностью. А твоё? А то я о тебе ничего не знаю, из-за чего мне периодически хочется тебя убить!

Я сказала это, по-видимому, с такой экспрессией, что Ромка не выдержал — и рассмеялся, сразу став намного менее напряжённым. И более тёплым, родным, знакомым до тянущего сладкого чувства в груди.

— Я всё расскажу, обещаю. Если ты не пере…

— Убью! — погрозила я ему пальцем. — Ой, смотри! Отплываем.

Теплоход действительно медленно, бочком отползал от берега — и мне казалось, что вместе с этим берегом от меня отдаляется моя прошлая жизнь. В чём-то хорошая и даже счастливая, в чём-то — не очень, но какая уж есть.

— Да, — тихо откликнулся Ромка, не выпуская моей руки. — Как отреагировали твои дети?

— Сносно. А твои?

— Лучше, чем я ожидал. И в целом всё проходит лучше, чем я ожидал. Пока нас не развели, но процесс запущен, и Лена вроде бы смирилась. Я живу на съёмной квартире в паре остановок от своего прошлого места обитания, с детьми вижусь часто — по выходным даже забираю их, да и по будням они ко мне захаживают. А ты останешься там же или переедешь?

— Костя предлагал остаться, но я не хочу. Квартира всё-таки его, у меня своя есть. Через неделю оттуда съедут жильцы — и мы с Лёвой туда переедем. Оксана пока останется с Костей, она не хочет заморачиваться с переездом перед сессией, будет шевелиться летом. Впрочем, я вообще сомневаюсь, что она ко мне переедет.

— Почему?

— У неё молодой человек есть, — я вздохнула. Несмотря на то, что Паша, с которым Оксана познакомила нас с Костей примерно неделю назад, мне нравился, я пока не осознала до конца, что у дочери теперь присутствует личная жизнь, не связанная с нашей семьёй. — В общем, Оксана пару раз высказывала мысль, что хочет попробовать жить вместе со своим Пашей. Костя даже пообещал ей помочь со съёмом квартиры на первых порах, пока оба учатся.

— Быстро выросли наши дети, — усмехнулся Ромка. — Мой тоже вовсю женихается, вот только девочки не очень удачные. Правда, в последнее время Илья стал переписываться с одной вполне нормальной — нашей соседкой и его одноклассницей, — и я в очередной раз понял, какой он ещё ребёнок. Я вижу, что она ему нравится, и даже очень, но у девочки лишний вес, и Илья её стесняется. Кто-то что-то ему по этому поводу сказал — и пошло-поехало…

— У мальчишек очень развито стадное чувство, — покивала я. — Я это помню по своей учёбе в школе. Если один влюбляется в какую-то девочку — с ним заодно влюбляются и остальные. И наоборот, дразнят они тоже толпой.

— Да пора уж перестать дразниться, взрослые всё-таки.

— Скорее большие. Но не взрослые.

Одновременно рассмеявшись, мы встали ближе друг к другу и обнялись, глядя на постепенно отдаляющийся от нас причал и набережную, по которой гуляли далёкие незнакомые люди.

— Будет сложно, — тихо произнёс Ромка мне на ухо, пощекотав его тёплым дыханием. В противовес почти ледяному ветру, мужчина рядом со мной казался обжигающе горячим, прижиматься к нему, отогреваясь, было приятно.

И невольно подумалось, что дальше у нас так и будет — я буду греться об Ромку, а он — об меня. Потому что мы оба изрядно замёрзли, и теплоход с майским ветром здесь совсем ни при чём.

— Будет, — подтвердила я, целуя Ромку в щёку. — Но не сложнее, чем раньше. В любом случае я хочу попробовать.

— Не боишься разочароваться? — он улыбнулся, ласково глядя на меня.

Я засмеялась и покачала головой.

…Спустя почти год, так же стоя с Ромкой у перил речного теплохода и разглядывая тонкие золотые ободки на наших руках, я вспоминала этот разговор и улыбалась.

Было сложно, да.

Но любые сложности преодолимы, когда рядом человек, которому безгранично доверяешь.

Конец.