— Я бы хранила тебе верность, если бы была уверена, что ты делаешь то же самое. Даже если бы я на кого-то посмотрела, то не стала бы отвечать взаимностью. Однако ты навертел столько лжи между нами, что я не посчитала нужным оглядываться на твои чувства — только на свои. И знаешь что? Я хочу развода. Однозначно, Кость. Хочу, потому что люблю другого мужчину.

Муж болезненно вздрогнул, поморщился, зажмурился, процедил себе под нос явно что-то матерное, а затем открыл глаза и, посмотрев на меня с болью, умоляюще сказал:

— Ты обещала мне три месяца. Это моя вторая просьба, Надя. Я хочу попробовать тебя переубедить.

Я опешила. Честно говоря, не ожидала, что Костя захочет со мной разговаривать и просто даже дышать одним воздухом, как только я расскажу ему про Ромку.

— Кость, — я решила уточнить, — ты не слышал, что я сказала?..

— Всё я слышал.

Он смотрел упрямо, и я продолжила:

— Кость, я с ним, — кивок на телефон, — трахалась. Прямо на работе, на лестни…

— Тс-с-с! — Муж подался вперёд и прижал палец к моим губам. — Не надо подробностей, бога ради. Я же тебе не говорил, кого и где я раскладывал. Понимаю, ты это специально делаешь, чтобы я впечатлился и согласился на развод, но не нужно. Пожалей мою самооценку, Надюш. Кроме того… я согласен на развод, но только через три месяца.

— Суд нам и так даст три месяца на примирение.

— Я про другие три месяца. До суда. Пожалуйста, дай мне ещё один шанс. Последний, — Костя опустил руки и схватил мои ладони, а потом начал целовать их, как обычно. — Пожалуйста, не отказывай. Ты ведь уже обещала три месяца…

Да, я обещала.

Но как же не хотелось держать обещание.

— Ладно, — пробормотала я, чувствуя себя так, будто услышала смертельный диагноз, и зная — это согласие ещё непременно мне аукнется.

Роман

В больницу к Лене он не поехал. Прекрасно понимал, чем это закончится — новым витком эмоционального шантажа, но ни на что подобное у Романа давно не было сил. Нужно было как-то прекращать это всё, и, несмотря на то, что ему претили такие методы, решение казалось единственно возможным.

Забрав детей из школы и сообщив им, что мама попала в больницу с давлением — правду раскрывать Роман не стал, — он привёз обоих сыновей домой и, попросив быстренько собрать вещи на первое время, вышел из квартиры на лестничную площадку.

Лена сняла трубку на третьем гудке.

— Ещё одна такая выходка, — сказал Роман ровным, почти замороженным голосом, — и я лишу тебя родительских прав.

— Что?.. — жена поперхнулась воздухом. — Ты… да как ты…

— Учти это, Лена. Хватит устраивать балаган. И ты, и я знаем, что ты отлично разбираешься в таблетках и понимаешь, сколько и чего надо глотать, чтобы тебя успели откачать.

— Ром… — попыталась вставить жена, но он не собирался слушать. Больше не собирался.

— Мне плевать, — отрезал спокойно, — плевать на всё, что ты будешь говорить. Хочешь войны — будет война, но ты выйдешь из неё проигравшей, потому что у тебя есть диагноз и много всего ещё. И на квартиру я пока не претендую, а ведь мог бы, я же платил ипотеку все эти годы, помнишь? Так что заканчивай. Мы разводимся. Это всё, Лена. Детей я забрал. Когда выпишут, верну. Если захочешь.

Впервые в жизни бросив трубку, хотя жена наверняка готовила целую ответную возмущённую речь, Роман почувствовал громадное облегчение, сравнимое, наверное, только с облегчением больного, победившего рак.

Даже залез в нагрудный карман куртки, вытащил оттуда пачку сигарет, которую стал носить там в последнее время, и выбросил её в мусоропровод. Обернулся, намереваясь пойти обратно в квартиру, — и увидел Илью, который стоял на лестничный пролёт выше, возле лифта, прислонившись к стене и скрестив руки на груди, и мрачно смотрел на Романа.

— Значит, не гипертонический криз, да? — вздохнул старший, и Роман кивнул.

— Да. Но с ней всё будет в порядке, не волнуйся. Третий раз уже.

— Третий? — вытаращил глаза сын. — А когда? Я не помню…

— Давно. Вы с Лёшкой мелкие были. Точнее, первая попытка была до появления Лёшки, если я правильно помню.

— Кошмар… — пробормотал Илья. — А… ты всерьёз? Про родительские права?

— Это называется эмоциональный шантаж, — горько усмехнулся Роман. — Никогда так не делай, ладно?

— А-а-а, то есть…

— Угу. Ты вещи-то собрал?

— Не-е. Когда? Я сразу за тобой выскочил. Лёшка небось тоже не собирает, а стоит в коридоре и ждёт, когда мы вернёмся.

— Шпионы, — Роман хмыкнул, — пошли, что ли. Помогу вам.

Мальчишкам хватило часа, чтобы собрать два рюкзака и парочку вместительных пакетов — учёбу никто не отменял, учебники нужно было тащить с собой. Почему Роман не хочет оставаться в этой квартире, пока мамы нет, Илья и Лёшка не уточнили — видимо, понимали и так.